Кольцов Николай Константинович Кольцо́в Николай Константинович

(1872-1940), биолог, основоположник отечественной экспериментальной биологии, член-корреспондент Петербургской АН (1916), член-корреспондент РАН (1917), член-корреспондент АН СССР (1925), академик ВАСХНИЛ (1935). Организатор и первый директор (1917-39) Института экспериментальной биологии. Первым (1928) разработал гипотезу молекулярного строения и матричной репродукции хромосом («наследственные молекулы»), предвосхитившую принципиальные положения современной молекулярной биологии и генетики. Труды по сравнительной анатомии позвоночных, экспериментальной цитологии, физико-химической биологии, евгенике.

КОЛЬЦО́В Николай Константинович (1872-1940), российский биолог, основоположник отечественной экспериментальной биологии, член-корреспондент АН СССР (1925; Петербургской АН - с 1916, Российской академии наук - с 1917), академик ВАСХНИЛ (1935). Организатор и первый директор (1917-39) Института экспериментальной биологии. Первым (1928) разработал гипотезу молекулярного строения и матричной репрސԑÐڑƐؐؠхромосом («наследственные молекулы»), предвосхитившую принципиальные положения современной молекулярной биологии и генетики. Труды по сравнительной анатомии позвоночных, экспериментальной цитологии, физико-химической биологии, евгенике (см. ЕВГЕНИКА) .
***
КОЛЬЦО́В Николай Константинович , русский биолог, пионер экспериментальной биологии в России. Автор «матричного принципа» - основы молекулярной биологии. Основатель Института экспериментальной биологии.
«Блестящий Николай Кольцов»
Родился в семье бухгалтера крупной фирмы, очень рано лишился отца. Был в родстве с К. С. Станиславским (см. СТАНИСЛАВСКИЙ Константин Сергеевич) и крупными учеными С. С. Четвериковым (см. ЧЕТВЕРИКОВ Сергей Сергеевич) и его братом. С детства собирал гербарии и коллекционировал насекомых, в юности много путешествовал. В 1890 окончил с золотой медалью 6-ю Московскую гимназию и поступил в Московский университет. Его учителем по сравнительной анатомии стал глава московской зоологической школы М. А. Мензбир, (см. МЕНЗБИР Михаил Александрович) но к тому времени потенциал сравнительной анатомии был практически исчерпан. Независимый характер Кольцова отразился в том, что первую свою работу, написанную в 1894, он посвятил проблемам биологии развития (см. БИОЛОГИЯ РАЗВИТИЯ) . Окончив университет в 1894 (с дипломом 1-й степени и золотой медалью), он сдал магистерские экзамены (1896) и начал работать на средиземноморских биостанциях (в частности, на русской станции Виллафранка, близ Ниццы). Вот как вспоминал о Кольцове того времени Р. Гольдшмидт: «Там был блестящий Николай Кольцов, возможно, лучший зоолог нашего поколения, доброжелательный, немыслимо образованный, ясно мыслящий ученый, обожаемый всеми, кто его знал».
Магистерская диссертация Кольцова о метамерии (см. МЕТАМЕРИЯ) головы позвоночных (тема Гете (см. ГЕТЕ Иоганн Вольфганг) ) была признана классической, ее защита состоялась в 1901 (опубликована в 1902). Проводя это исследование, Кольцов уже наметил очертания совершенно иного направления в биологии - физико-химического объяснения формы живых образований.
«Исследования о форме клеток»
В бытность приват-доцентом (1903-11) Московского университета, Кольцов начал осуществлять программу по изучению формы клетки, которая, как тогда считалось, состоит из оболочки и однородного бесструктурного содержимого, некоего «живого вещества» (которому Кольцов оставлял место только в геохимии, но не в биологии). Кольцов же занялся физико-химическими исследованиями внутриклеточных структур: по Кольцову, форма клетки зависит от формы коллоидальных частиц, образующих клеточный скелет («кольцовский принцип», по Гольдшмидту). В течение 1903-11 были опубликованы его «Исследования о форме клеток».
Борьба за университетские свободы
В начале 1906 Кольцов отказался защищать докторскую диссертацию (посвященную строению спермиев десятиногих раков и роли образований, определяющих форму клеток), поддержав таким образом начавшуюся тогда забастовку студентов. Последовательно выступая за университетские свободы, он еще в 1905 помогал печатать манифесты студенческого комитета, которые хранились в его кабинете в Университете, а в 1906 опубликовал брошюру «Памяти павших. Жертвы из среды московского студенчества в октябрьские и декабрьские дни». В этих условиях он отказался от защиты диссертации, а позднее это стало невозможно, поскольку помощник ректора Мензбир, не одобрявший ни научных устремлений Кольцова, ни его политической активности, стал шаг за шагом лишать его возможности работать в университете.
Преподавательская деятельность
Кольцов, ратуя за приближение высшего образования к задачам самостоятельного исследования, выступил с брошюрой «Белые рабы», (напечатанной анонимно в 1910), в которой критиковал устаревшую систему образования. Преподавательская деятельность Кольцова не ограничивалась императорским Университетом, он весьма плодотворно работал на Высших женских курсах (см. ВЫСШИЕ ЖЕНСКИЕ КУРСЫ) профессора В. И. Герье (см. ГЕРЬЕ Владимир Иванович) (с 1903), а также в Московском городском народном университете им. А. Л. Шанявского (см. ШАНЯВСКОГО УНИВЕРСИТЕТ) со дня его основания в 1908. К этому времени относится его работа по созданию Малого и Большого зоологических практикумов с рядом специальностей, которые послужили нескольким поколениям его учеников фундаментом для самостоятельных исследований. На Высших женских курсах он познакомился со студенткой Марией Полиевктовной Садовниковой (сестрой будущего академика, химика-органика П. П. Шорыгина) (см. ШОРЫГИН Павел Полиевктович) , которая вскоре стала его женой (1907).
«Дело Кассо»
Постоянные препятствия, встававшие на пути ученого, не охладили его социального пыла, он по-прежнему активно выступал в печати по актуальным вопросам общественной жизни России. В 1909-1910 в книге «К университетскому вопросу» Кольцов призывал к реформам в системе образования. Но в начале 1911 министр народного образования Л. А. Кассо (см. КАССО Лев Аристидович) издал ряд предписаний, свертывающих автономию университетов. В знак протеста многие профессора и приват-доценты покинули университет. Тогда правительство решило пригласить на вакантные должности немецких профессоров, но усилиями Кольцова этот план был сорван (ему удалось объяснить ученым в западноевропейских университетах, чем было вызвано такое предложение, и они отказались его принять).
Результатом «дела Кассо» стал невиданный расцвет двух частных высших учебных заведений в Москве, принявших ведущих университетских профессоров, Мензбир был принят на кафедру Кольцова на Высших женских курсах. Тогда же было создано Общество для организации Московского научного института в память 19 февраля (в 1911 отмечалось 50-летие освобождения крестьян), которое, по сути, являлось московской неправительственной академией. Тимирязев сравнивал его с германским Обществом содействия наукам кайзера Вильгельма.
В 1910-е гг. Кольцов уже обладал настолько высоким научным авторитетом, что в 1915 Императорская академия наук предложила ему возглавить вновь создаваемую кафедру экспериментальной биологии в Северной столице, но Кольцов не захотел покидать Москвы и своих учеников. В 1916 был избран членом-корреспондентом.
«Тактический центр»
Исходя из интересов к физико-химическим подходам в биологии и к генетике человека, Кольцов выдвинул проект создания Института экспериментальной биологии (ИЭБ), который был одобрен. В сентябре 1916 его избрали директором нового института, открывшегося летом 1917.
Кольцов, как и научное сообщество в целом, принял Временное правительство (см. ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО) , которое довольно оперативно утверждало социально и научно значимые проекты (включая ИЭБ). Режим большевиков, пришедших к власти в результате Октябрьского переворота, воспринимался как эпизод мировой и последующей за ней Гражданской войны (см. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА в России) . Во время августовского наступления Деникина в 1919 Кольцов, во многом разделявший взгляды народных социалистов, (см. НАРОДНЫЕ СОЦИАЛИСТЫ) включился в организованное группой либеральных общественных деятелей обсуждение вопросов восстановления социально-экономической жизни России. Тут же ЧК было сфабриковано дело «Тактического центра» (см. ТАКТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР) (инициатором его являлся Я. С. Агранов). В августе 1920 в Политехническом музее начался процесс, по которому проходили Н. Н. Щепкин (см. ЩЕПКИН Николай Николаевич) ,С. П. Мельгунов (см. МЕЛЬГУНОВ Сергей Петрович) , С. Е. Трубецкой, Кольцов и др. В числе 20 обвиняемых Кольцов был приговорен к расстрелу, но вскоре освобожден: приговор был отменен лично В. И. Лениным благодаря ходатайствам П. А. Кропоткина (см. КРОПОТКИН Петр Алексеевич) , М. Горького (см. ГОРЬКИЙ Максим) , А. В. Луначарского (см. ЛУНАЧАРСКИЙ Анатолий Васильевич) и др. В ожидании казни Кольцов, не потеряв инстинкт исследователя, наблюдал, «какое влияние на вес тела производят душевные переживания» (эти наблюдения были включены в статью «Об изменении веса человека при неустойчивом равновесии», «Известия ИЭБ», 1921). Понятно, что в 1920 его кандидатура на вакансию действительного члена Академии наук была снята с рассмотрения, однако в последующих кампаниях против Кольцова и его института этот эпизод считался не имевшим места.
Институт экспериментальной биологии (ИЭБ)
ИЭБ был одним из лучших биологических институтов первой половины 20 в. Кольцов воспитал целую плеяду учеников. Среди них: М. М. Завадовский (см. ЗАВАДОВСКИЙ Михаил Михайлович) , П. И. Живаго, И. Г. Коган, В. Г. Савич, М. П. Садовникова-Кольцова, А. С. Серебровский (см. СЕРЕБРОВСКИЙ Александр Сергеевич) , С. Н. Скадовский (см. СКАДОВСКИЙ Сергей Николаевич) , Г. И. Роскин (см. РОСКИН Григорий Иосифович) , С. Л. Фролова, Г. В. Эпштейн (см. ЭПШТЕЙН Герман Вениаминович) ). В 1920-е гг. ИЭБ имел отделения: физико-химической биологии, зоопсихологическое, евгеническое, цитологическое, гидробиологическое, экспериментальной хирургии, культуры тканей, механики развития, генетическое. Кроме того, институт располагал кабинетом микрофотокиносъемки, несколькими биостанциями для летней работы, научной прессой (современный «Журнал общей биологии» является преемником журналов ИЭБ). Институт имел оптимальную численность, допускавшую разнообразие изучаемых проблем (объединенных экспериментальным подходом), а директор имел возможность быть в курсе всех дел, административные структуры составляли минимум. Поддержку ИЭБ оказывали министерства здравоохранения, просвещения, земледелия, а также Ан СССР, МГУ, Издательство медицинской и биологической литературы (Биомедгиз). В 1920-е гг. ИЭБ посещали видные зарубежные ученые: К. Бриджес, Г. Меллер (см. МЕЛЛЕР Герман Джозеф) , Дж. Б. С. Холдейн (см. ХОЛДЕЙН Джон) , О. Фогт (см. ФОГТ Оскар) , У. Бэтсон (см. БЭТСОН Уильям) , Р. Гольдшмидт, З. Ваксман (см. ВАКСМАН Зельман) , С. Дарлингтон. Институт получал все ведущие биологические журналы мира, в которых печатались и статьи сотрудников ИЭБ.
Русское евгеническое общество
В 1920-е гг. во главе с Кольцовым было создано Русское евгеническое общество, в работе которого принимали участие Н. А. Семашко (см. СЕМАШКО Николай Александрович) , А. В. Луначарский, Г. И. Россолимо (см. РОССОЛИМО Григорий Иванович) , Д. Д. Плетнев (см. ПЛЕТНЕВ Дмитрий Дмитриевич) , С. Н. Давиденков (см. ДАВИДЕНКОВ Сергей Николаевич) , А. И. Абрикосов (см. АБРИКОСОВ Алексей Иванович) и др. К работе Общества сочувственно отнесся Горький (отвечавший на вопросы Кольцова для доклада «Родословные наших выдвиженцев»). Благодаря «Журналу» Общества читатели познакомились с родословными А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, К. Бэра (см. БЭР Карл Максимович) , Бакуниных (см. БАКУНИН Алексей Александрович) , соратников Петра I. В публичных лекциях Кольцов отмечал «непролетарское» происхождение Ломоносова (Холмогоры были местом ссылки опальных бояр), подчеркивал, что от революций генофонд нации пострадал больше, чем от войн (такие взгляды не вписывались в официальную идеологию советской власти). Широко понимая евгенику, Кольцов включал в нее составление генеалогий, географию болезней, витальную статистику, социальную гигиену и др. Но ядром его евгеники были исследования генетики психических особенностей человека, типов наследования цвета глаз и волос, биохимических показателей и групп крови, роли наследственности в развитии ряда заболеваний, обследование монозиготных близнецов. Говоря о евгенике, он на деле занимался генетикой человека и комплексным биосоциальным изучением человека.
Гонения на ИЭБ
В конце 1920-х началась систематическая осада ИЭБ. Была разрушена система внешних связей и упрощена структура ИЭБ. При ликвидации Евгенического отделения темы и часть штата отошли к Медико-генетическому институту; темы по эндокринологии и патофизиологии дали основу новым институтатам гравиданоуротерапии и эндокринологии; гидробиологическое отделение и звенигородская станция отошли к МГУ; Центральная генетическая станция стала частью Всесоюзного института животноводства. Кольцов не мог смириться только с разгромом блестящего Генетического отделения Четверикова (где работали Б. Л. Астауров (см. АСТАУРОВ Борис Львович) , Е. И. Балкашина, Н. К. Беляев, С. М. Гершензон, (см. ГЕРШЕНЗОН Сергей Михайлович) А. Н. Промптов, П. Ф. Рокицкий, Д. Д. Ромашов, Н. В. Тимофеев-Ресовский (см. ТИМОФЕЕВ-РЕСОВСКИЙ Николай Владимирович) и его жена, С. Р. Царапкин). Для его восстановления он пригласил в ИЭБ Н. П. Дубинина. (см. ДУБИНИН Николай Петрович) Но репрессии продолжались. Весной 1930 Кольцов был уволен из МГУ. Из-за вмешательства ЦК партии в выборы 1928-31 в Академию наук Кольцов даже не был допущен к конкурсу. Весной 1932, чтобы спасти институт от неминуемого разгрома, ученый написал письмо Сталину, которое передал ему Горький.
Кольцов-исследователь
Продолжая исследования с целью физико-химического объяснения формы живых образований и занявшись анализом формы молекул, Кольцов утверждал, что хромосома (см. ХРОМОСОМЫ) в своей основе представляет молекулу или пучки молекул с линейным расположением в них генов (см. ГЕН (наследственный фактор)) (на этой основе в 1903 им был логически обоснован механизм кроссинговера (см. КРОССИНГОВЕР) ). Кольцов сформулировал матричный принцип воспроизведения «наследственных молекул», на котором построены позднейшие представления о «двойной спирали»: последовательный, шаг за шагом, синтез молекулы-двойника на молекуле-матрице (в духе времени он считал субстратом белок, а не ДНК (см. ДЕЗОКСИРИБОНУКЛЕИНОВЫЕ КИСЛОТЫ) ).
Обращаясь к развитию формы от яйцеклетки до организма, Кольцов изучал индивидуальное развитие в терминах силового поля. Трактуя гены как модификаторы единого силового поля организма, он выяснил действительную роль тех эмбриональных зачатков, которые обычно считались бесполезными, и показал, как над каждым зарождающимся организмом работает весь вид в его прошлом и настоящем и в некоторой мере вся биосфера.
Обсуждая вопросы эволюции организмов, Кольцов отверг идею непрерывного прогресса, подчеркнул значение типов Кювье (см. КЮВЬЕ Жорж) , выяснил значение регрессов, указал на критические стадии действия генов, рассмотрел изменение генотипа при неотениях (см. НЕОТЕНИЯ) и построил схему эволюции путем дупликации и дифференциации генов, указывающую возможный способ возникновения новых органов (новой формы).
«Организация клетки»
В 1933 Кольцов был избран почетным членом Эдинбургского Королевского общества, в 1934 был удостоен звания заслуженного деятеля науки РСФСР, в 1935 стал доктором зоологии и действительным членом ВАСХНИЛ (см. АКАДЕМИЯ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ НАУК) . В 1936 Кольцов опубликовал сборник своих работ, относящихся к периоду 1903-1935, «Организация клетки», где представил оригинальную теоретико-биологическую концепцию. Но его возможности в разработке теоретических вопросов биологии были ограничены: в начале века упрощенный дарвинизм Мензбира и Тимирязева подавлял новые экспериментальные направления, а с 1935 Т. Д. Лысенко (см. ЛЫСЕНКО Трофим Денисович) и И. И. Презент внедряли вульгарный вариант трактовки К. А. Тимирязевым (см. ТИМИРЯЗЕВ Климент Аркадьевич) наследственности как физиологической проблемы, свойства целого организма.
Борьба за науку против Лысенко и Презента
Сталинские гонения на генетику активизировались: в апреле 1931 в Комакадемии была проведена дискуссия (репетиция будущих лысенковских атак на генетику), в которой Кольцов впервые возглавил сторонников теории гена. В масштабах страны споры между лысенковцами и генетиками продолжалась в течение всего 1936. В декабре ее кульминацией стала IV сессия ВАСХНИЛ (вместо запрещенного Сталиным московского VII Конгресса генетики, назначенного на август 1937). Кольцов, определявший ход сессии, подверг резкой критике позицию группы Лысенко - Презента. Ответом на его позицию («заменить генетику дарвинизмом нельзя, как нельзя дифференциальное вычисление заменить алгеброй», «невежество ближайших выпусков агрономов обойдется стране в миллионы тонн хлеба») стали погромные статьи в официальной печати. Кольцов понимал, что дело идет к аресту (он велел Тимофееву-Ресовскому, который в то время работал в Берлине, не возвращаться в СССР, тем самым спас ему и его семье жизнь). Расправа же над самим Кольцовы оказалось отложенной из-за вмешательства западноевропейских ученых и дипломатов.
Ушел не сломленный
В начале 1939 в главной газете страны «Правда» было напечатано письмо «Лжеученым не место в академии наук», в котором в резкой форме подверглись критике старые статьи Кольцова по евгенике. Ученый ответил мужественным письмом Сталину; на комиссии академии, добивавшейся «признания ошибок», держался в высшей степени достойно. Сталин оценил его стойкость: Кольцову была дарована свобода и предоставлена возможность работать в личной лаборатории. Ему была назначена другая казнь: наблюдать, как разрушается его Институт. 2 декабря 1940 Кольцов скончался в Ленинграде, где готовил доклад «Химия и морфология» для 145-й годовщины Московского общества испытателей природы (см. МОСКОВСКОЕ ОБЩЕСТВО ИСПЫТАТЕЛЕЙ ПРИРОДЫ (МОИП)) .
Ученый такого уровня и после своей смерти представлял опасность для властей. «Правда» критиковала его уже во времена «оттепели» в 1958, а в 1973 академик Дубинин выпустил книгу «Вечное движение», в которой, сняв вину с партийно-государственных органов и госбезопасности за разгром генетики, обвинил Кольцова за увлечение евгеникой, тем самым возложив на него и других генетиков его поколения ответственность за события тех лет. Тем не менее доброе имя выдающегося ученого постепенно восстанавливалось. В феврале 2000 в Санкт-Петербурге состоялся посвященный Кольцову симпозиум «Генетика народонаселения» - первое признание его евгенических идей.
Наследие Кольцова огромно, он оставил немало учеников, которые продолжили его дело. В 1948 на знаменитой августовской сессии ВАСХНИЛ (см. АВГУСТОВСКАЯ СЕССИЯ ВАСХНИЛ) его ученик И. А. Рапопорт (см. РАПОПОРТ Иосиф Абрамович) не побоялся выступить против обскурантов-лысенковцев; В. В. Сахаров (см. САХАРОВ Владимир Владимирович) с риском для жизни негласно готовил генетические кадры; Н. В. Тимофеев-Ресовский (см.

Личность в генетике: 20-30-е годы ХХ века

(«Золотой век» отечественной генетики – от Вавилова до «Вавиловии прекрасной»)

Кольцов Николай Константинович (1872-1940) – биолог; член-корреспондент АН (1916), академик ВАСХНИЛ (1935); Заслуженный деятель науки.

Николай Константинович Кольцов родился 3(15) июля 1872 г. (дата приведена на основании выписки из метрической книги (АРАН. Ф.450. Оп.2. Д.1) в Москве. Семья была в родстве с К.С. Станиславским и С.С. и Н.С. Четвериковыми. В 1890 г. поступил в Московский университет, где специализировался в области сравнительной анатомии и сравнительной эмбриологии.

По окончании университета (1894) с дипломом 1-й степени и золотой
медалью, Н.К. Кольцов был оставлен при нем для подготовки к профессорскому званию. В 1897 г. командирован в на два года за границу. Работал в это время в Германии и на средиземноморских биостанциях. Собранный материал послужил основой для магистерской диссертации о метамерии головы позвоночных, которая со временем была признана классической. Ее защита состоялась в 1901г.

С 1900 по 1911 - приват-доцент Московского университета. В этот период Н.К. Кольцов начал осуществлять программу по изучению формы клетки, которая, как тогда считалось, состоит из оболочки и однородного бесструктурного содержимого, некоего "живого вещества". Н.К. Кольцов в своих работах доказал, что форма клетки зависит от формы коллоидальных частиц, образующих клеточный скелет.

В 1902 Н.К. Кольцов был вновь командирован за границу, где в течение двух лет работал в крупнейших биологических лабораториях.

Вернувшись в Россию в 1903 г., Н.К. Кольцов занялся педагогической и научно-организационной работой. В 1903 -1918 гг. он преподавал на Московских Высших женских курсов по естественному отделению.

На Высших Женских курсах Герье Н.К. Кольцов познакомился со студенткой Марией Полиевктовной Садовниковой (сестрой будущего академика, химика-органика П. П. Шорыгина), которая вскоре стала его женой (1907).

С 1908 по 1919 гг. Н.К. Кольцов - профессор городского Народного университета Л.А. Шанявского. С 1917 по 1930 гг. - профессор МГУ (принимал участие в организации Института сравнительной анатомии) и с 1922 по 1927 гг. - профессор 2-го МГУ.

5 декабря 1916 г., Н.К. Кольцов был избран членом-корреспондентом РАН по разряду биологическому Отделения физико-математических наук.

Н.К. Кольцов во многом разделял политические взгляды народных социалистов, поэтому после февральской революции 1917 г. он включился в организованное группой либеральных общественных деятелей обсуждение вопросов восстановления социально-экономической жизни России. ЧК было сфабриковано дело так называемого "Тактического центра". В августе 1920 г. начался громкий политический процесс, в результате которого Н.К. Кольцов в числе 20 обвиняемых был приговорен к расстрелу, но вскоре освобожден: приговор был отменен лично В.И. Лениным благодаря ходатайствам П.А. Кропоткина, М.Горького, А.В. Луначарского и др.

В 1917 г. он организовал в Москве и возглавил Институт экспериментальной биологии. (В 1938 Н.К. Кольцов ушел с поста руководителя Института экспериментальной биологии, которому отдал 22 года жизни). В 1918 г. он заведовал Генетическим отделом КЕПС Российской академии наук. В 1918 г. Н.К. Кольцовым была организована Аниковская генетическая станция. Она специализировалась по генетике сельскохозяйственных животных. В 1920-е гг. было создано Русское евгеническое общество. Широко понимая евгенику, он включал в нее составление генеалогий, географию болезней, витальную статистику, социальную гигиену и др. Говоря о евгенике, ученый занимался генетикой человека и комплексным биосоциальным изучением человека. С 1922 по 1925 гг. Н.К. Кольцов преподавал в Медико-Педологическом институте Наркомздрава РСФСР. С 1930 по 1933 гг. он заведовал лабораторией Всесоюзного института животноводства ВАСХНИЛ.

Основные труды по сравнительной анатомии позвоночных, экспериментальной цитологии, физико-химической биологии, генетике. Первым разработал гипотезу молекулярного строения и матричной репродукции хромосом, предвосхитившую принципиальные положения современной молекулярной биологии и генетики.

В 1933 г. Н.К. Кольцов был избран почетным членом Эдинбургского Королевского общества, в 1934 г. он был удостоен звания Заслуженного деятеля науки РСФСР, в 1935 г. - стал доктором зоологии и действительным членом ВАСХНИЛ. В 1936 г. Кольцов опубликовал сборник своих работ, относящихся к периоду 1903-1935 гг. под общим названием "Организация клетки", где представил оригинальную теоретико-биологическую концепцию.

Гонения на генетику 1930-х коснулись Н.К. Кольцова и его Институт. В апреле 1939 г. он был снят с должности директора, а имя ученого подверглось шельмованию в печати.

Осенью 1940 г. Н.К. Кольцов поехал в Ленинград, чтобы прочитать доклад "Химия и морфология" в юбилейном заседании Московского общества испытателей природы. 2 декабря 1940 г. он скончался в гостинице "Европейская" от обширного инфаркта. Его жена, Мария Полиевктовна, написала о смерти Н.К. Кольцова в Москву и покончила жизнь самоубийством.

КОЛЬЦОВ Николай Константинович (15.7.1872, Москва – 2.12.1940, Ленинград) – биолог; основоположник отечественной экспериментальной биологии; д-р зоологии (1935); чл.-корр. Петербургской АН (1916), Российской АН (1917), АН СССР (1925), акад. ВАСХНИЛ (1935); организатор и первый дир. Ин-та экспериментальной биологии (1917–39).

В 1890 поступил на естественное отделение физ.-мат. факультета Императорского Московского ун-та (ИМУ), специализировался в обл. сравнительной анатомии и сравнительной эмбриологии. Руководителем К. был глава московской зоологической школы М.А. Мензбир . В 1894 принял участие в работе IX съезда русских естествоиспытателей и врачей, где выступил с докладом «Значение хрящевых центров при развитии таза позвоночных». Выполнил фундаментальное исследование «Пояс задних конечностей и задние конечности позвоночных», за кот-е К. была присуждена золотая медаль. По окончании ун-та (1894) был оставлен на каф. для подготовки к проф. званию и после сдачи магистерских экзаменов командирован на два года за границу. Работал в лабораториях Германии и на морских биостанциях в Италии. Собранный материал послужил основой для магистерской дисс. о метамерии головы позвоночных (1901), кот-я сразу была признана классической. В дисс. наметил очертания совершенно иного направления в биологии – физико-химического объяснения формы живых образований. В 1902 вновь отправился за границу, где ознакомился с новыми достижениями в биологии – экспериментальной цитологией, биологической химией, механикой развития, генетикой. Общение с крупнейшими европейскими цитологами: В. Флемингом, О. Бючли, Р. Гольдшмидтом, М. Гартманом − определило смену науч. интересов К. Во время второй заграничной командировки выполнил первую часть своих классических «Исследований о форме клетки» – «Исследование о спермиях десятиногих раков в связи с общими соображениями относительно организации клетки» (1905), предназначавшуюся для докт. дисс. Эта работа вместе со второй частью «Исследований о форме клетки» (1908) утвердилась в науке как «кольцовский принцип» формоопределяющих клеточных скелетов (цитоскелетов). Вернулся в Россию в 1903. Не прекращая науч. исследований, занялся интенсивной педагогической и науч.-организационной работой. Начатый еще в 1899 курс цитологии был преобразован в абсолютно новый курс общей биологии. Огромной популярностью у студентов пользовался и др. курс К. – «Систематическая зоология». Единое целое с лекциями составил «Большой зоологический практикум», куда студенты принимались по конкурсу. В нач. 1906 К. отказался защищать докт. дисс., поддержав т.о. начавшуюся забастовку студентов. Последовательно выступал за университетские свободы, помогал печатать манифесты студенческого комитета. В 1909 за участие в политической деятельности был отстранен от занятий в ИМУ и в 1911 вместе с др. ведущими проф. и доц. подал в отставку. Преподавал на МВЖК и в Московском городском народном ун-те им. А.Л. Шанявского. На МВЖК и во 2-ом МГУ работал с 1903–24. Вместе с Ф.Н. Крашенинниковым, Л.М. Кречетовичем и М.А. Мензбиром участвовал в разработке учеб. программ по биологии для МВЖК. Здесь же сформировалась и науч. школа К. Выдвинул идею создания Ин-та экспериментальной биологии (ИЭБ). В сентябре 1916 был избран дир. нового ин-та (открылся летом 1917). Разделял взгляды народных социалистов, во время Деникинского наступления на Москву в августе 1919 К. принял участие в обсуждении вопросов восстановления социально-экономической жизни России. Позднее был осужден по делу «Тактического центра» (1920), но приговор (расстрел) в отношении К. был отменен лично В.И. Лениным благодаря ходатайствам П.А. Кропоткина, М. Горького, А.В. Луначарского. Выступил против официальной позиции в отношении генетики, кот-я была сформулирована Лысенко и Презентом; результатом этого стали разгромные статьи в прессе против К. На статью «Лжеученым не место в академии наук» ответил личным письмом И.В. Сталину. В 1920-е во главе с К. было создано Русское евгеническое общество, в работе кот-го принимали участие Н.А. Семашко, А.В. Луначарский, Г.И. Россолимо, Д.Д. Плетнев, С.Н. Давиденков, А.И. Абрикосов. Широко понимая евгенику, включал в нее составление генеалогий, географию болезней, витальную статистику, социальную гигиену и др. Ядром евгеники К. были исследования генетики психических особенностей человека, типов наследования цвета глаз и волос, биохимических показателей и групп крови, роли наследственности в развитии ряда заболеваний, обследование монозиготных близнецов. После смерти К. его идеи, особенно в области евгеники, постоянно подвергались критике, и только теперь многие из них признаны наукой. Продолжал заниматься анализом формы молекул, физико-химическим объяснением форм живых образований. Считал, что хромосома представляет собой молекулу или пучок молекул с линейным расположением на них генов. На этой основе К. был обоснован механизм кроссинговера (1903). Сформулировал матричный принцип воспроизведения «наследственных молекул», на кот-м основаны позднейшие представления о «двойной спирали». Обращаясь к развитию формы от яйцеклетки до организма, изучал индивидуальное развитие в терминах силового поля. Трактуя гены как модификаторы единого силового поля организма, выяснил действительную роль тех эмбриональных зачатков, кот-е обычно считались бесполезными, и показал, как над каждым зарождающимся организмом работал весь вид в его прошлом и настоящем и в некоторой мере вся биосфера.

Избран почет. чл. Эдинбургского Королевского общества (1933), удостоен звания заслуженного деятеля науки РСФСР (1934).

Ученики: В.В. Сахаров, Н.В. Тимофеев-Ресовский, Б.Л. Астауров и др.

(1872-1940) русский биолог, основоположник отечественной экспериментальной биологии

Николай Константинович Кольцов родился 15 июля 1872 г. в Москве в семье бухгалтера меховой фирмы. В 1890 г. окончил шестую московскую гимназию с золотой медалью и в том же году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Здесь он специализировался на кафедре сравнительной анатомии, и все его студенческие работы были посвящены этой теме.

После окончания университета в 1894 г. он был оставлен при нем для подготовки к профессорскому званию. В течение нескольких последующих лет Николай Кольцов работал на ряде биологических станций в России (Севастопольской, в Ростове-на-Дону) и за рубежом (Неаполитанской, в Ростоке), где подбирал материалы для магистерской диссертации. После возвращения из поездок он стал заниматься научной и педагогической работой в Московском университете (1903-1911).

С 1903 г. Кольцов развернул исследования в новой для него области - цитологии, изучая строение клетки и прежде всего ее форму. Так как большинство клеток состоит из полужидкой цитоплазмы, то ее форма должна определяться наличием внутри клетки эластических образований. В своих многочисленных исследованиях ученый применял не только морфологический, но и физиологический анализ, широко использовал различные физические и химические факторы для изменения структуры и формы клеток. Тем самым он перебросил мост от цитологии к физико-химической биологии.

В 1913-1917 гг. Николай Кольцов был руководителем биологической лаборатории при Московском народном университете им. А.Л. Шанявского. После Октябрьской революции стал организатором и бессменным директором Института экспериментальной биологии в Москве (1917-1939).

Приступив к организации Института экспериментальной биологии, Кольцов поставил перед коллективом научного учреждения поистине грандиозную задачу - изучение явлений жизни с самых различных точек зрения, с применением методов генетики, цитологии, физико-химической биологии, физиологии развития и экспериментальной эмбриологии, эволюционного учения. В осуществлении намеченной программы, очень велик и личный вклад самого Кольцова, отраженный во множестве (свыше 300) экспериментальных исследований, статей, докладов, книг. С самого начала деятельности института, Николай Кольцов обратил особое внимание на вопросы генетики и развернул широкие исследования на ряде объектов. Ученый страстно доказывал необходимость развития генетики и, в частности, глубокого изучения мутаций.

Он уже тогда предполагал, что среди нежизнеспособных, неблагоприятных и просто безразличных мутаций могут возникать и полезные человеку мутации, которые привлекут к себе взоры генетиков и селекционеров. Выдающийся биолог понимал, что понадобятся какие-то очень сильные методы воздействия на клетки, чтобы добраться до хромосом и генов, надежно спрятанных в глубине клеток, и он разрабатывает эти методы.

Генетика в России только зарождалась, у молодой науки не было специалистов. Чтобы воспитать кадры, пробудить интерес к этой науке у экспериментаторов, требовалось время. С 1918 года профессор Николай Константинович Кольцов начинает читать лекции студентам Московского университета. Вместе с ним на физико-математическом факультете работает Четвериков, который читает курс генетики. Первые ученики Кольцова: Б.А. Астауров, Н.В. Тимофеев-Ресовский, Д.Д. Ромашев, Н.П. Дубинин - по окончании университета приходят работать к нему в институт. В 1918 г. Кольцов и С.С.Четвериков организуют под Звенигородом опытную станцию, которая становится центром изучения генетики животных. Здесь были предприняты первые попытки вызвать мутации у дрозофилы действием рентгеновских лучей, но эксперименты дали очень неопределенные результаты. К сожалению, в первые годы революции русские ученые были изолированы от общения с учеными других стран.

О мутациях дрозофил, основательно изученных в то время школой Моргана, Кольцов знал лишь по печатным статьям. Ученый явился также инициатором работ по химическому мутагенезу, увенчавшихся полным успехом в работах его ученика В.В. Сахарова. Еще в 1932 г. Николай Кольцов указал на возможность экспериментального удвоения числа хромосом и на практическое значение этого метода, реализованного уже в наше время в получении новых сортов сельскохозяйственных растений.

Полеты первых советских стратостатов привлекли внимание Николая Константиновича Кольцова, появилась возможность использовать космические факторы, способные воздействовать на наследственные свойства, а именно - космические лучи. Наконец, самый главный вклад ученого в науку - это разработка положения о хромосомах как наследственных молекулах (1927). Хромосома, по Кольцову, представляет собой единую гигантскую молекулу. В ее состав входят две нити - генонемы, каждая из которых состоит из отдельных генов, как бы радикалов этой молекулы. Новые генонемы создаются только на старых как на матрицах. Выдвинутый Николаем Кольцовым матричный принцип образования новых хромосомных молекул оказался поистине пророческим. Он предвосхитил на много лет важнейшее положение современной молекулярной биологии. Наследственной матрицей Кольцов считал высокополимерные молекулы белков. В дальнейшем оказалось, что ведущая роль в наследственности принадлежит более простым соединениям - нуклеиновым кислотам. В ряде статей, таких, как «Генетика и физиология развития», «Роль гена в физиологии развития», Кольцов развивал идеи, далеко опередившие свое время.

Выдающийся ученый стремился перекинуть мосты между физиологией развития и генетикой, а также цитологией и биохимией, тщательно анализировал отдельные этапы индивидуального развития, начиная с оплодотворения яйца, а также рассматривал развивающийся организм как сложную систему. В дальнейшем он разбирал вопросы о влиянии отдельных генов, постепенно включающихся в процесс индивидуального развития, о связи между генами, гормонами и формообразующими веществами, обнаруживаемыми в опытах экспериментальных эмбриологов. Кольцов был близок к появившемуся много лет спустя положению: один ген - один фермент.

Будучи биологом широкого профиля, выдающийся ученый уделял немало внимания и таким вопросам, как общая характеристика свойств жизни и отличие живого от неживого, был убежденным сторонником эволюционной теории Чарльза Дарвина . Как известно, современное учение - это синтез классического дарвинизма и данных генетики, цитологии и других экспериментальных наук XX века. Идеи Николая Кольцова способствовали этому синтезу. Велика его роль в подготовке кадров научных работников, многие из которых позднее стали крупными учеными. Наконец, он был инициатором создания в России первых биологических журналов («Успехи современной биологии», «Биологический журнал» и другие), членом редколлегии многих других научных и научно-популярных журналов, а также редактором биологических разделов энциклопедий - Большой медицинской и Большой советской. В течение почти 20 лет Кольцов руководил основным естественнонаучным журналом «Природа».

Сталинская «чистка» не обошла стороной и биологию. Николай Константинович Кольцов был изгнан из института, который создал, и, выброшенный за пределы науки, сразу же погиб, не пережив сердечный приступ. Ученый умер 2 декабря 1940 г. и был похоронен в Москве на Лефортовском кладбище. В мае 1975 г. имя Николая Константиновича Кольцова было присвоено Институту биологии развития Академии наук, организованному в 1967 г. учеником Кольцова, Борисом Львовичем Астауровым , и исторически, и идейно связанному с Институтом экспериментальной биологии.

КОЛЬЦОВ, НИКОЛАЙ КОНСТАНТИНОВИЧ (1872–1940), русский биолог, автор идеи матричного синтеза «наследственных молекул». Родился 15 (8) июля 1872 в Москве в семье бухгалтера крупной меховой фирмы. Восьми лет поступил в Московскую гимназию, которую окончил с золотой медалью. В юные годы собирал растения, коллекционировал семена и насекомых, исходил пешком всю Московскую губернию, а позже – весь Крым. В 1890 поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, где специализировался в области сравнительной анатомии и сравнительной эмбриологии. Руководителем Кольцова в этот период был глава школы русских зоологов М.А.Мензбир. В 1894 принял участие в работе IX съезда русских естествоиспытателей и врачей, где выступил с докладом Значение хрящевых центров при развитии таза позвоночных , а затем выполнил фундаментальное исследование Пояс задних конечностей и задние конечности позвоночных , за которое ему была присуждена золотая медаль.

По окончании университета (1894) Кольцов был оставлен в нем для подготовки к профессорскому званию и после трехлетних занятий и успешной сдачи шести магистерских экзаменов был командирован в на два года за границу. Работал в лабораториях Германии и на морских биостанциях в Италии . Собранный материал послужил основой для магистерской диссертации, которую Кольцов защитил в 1901.

Еще в годы учебы наметился поворот интересов Кольцова от сравнительной анатомии к цитологии . Получив после возвращения из заграничной командировки право на приват-доцентский курс, он начинает читать лекции именно по этому предмету. В 1902 Кольцов был вновь командирован за границу, где в течение двух лет работал в крупнейших биологических лабораториях и на морских станциях. Эти годы совпали с периодом, когда в биологии наметилось падение интереса к чисто описательным морфологическим наукам и стали зарождаться новые течения – экспериментальная цитология, биологическая химия, механика развития, генетика, открывавшие совершенно новые подходы к познанию органического мира. Общение Кольцова с крупнейшими цитологами Европы (В.Флемингом, О.Бючли), а также с Р.Гольдшмидтом и М.Гартманом окончательно утвердило его в решении «перейти от изучения морфологии на мертвых препаратах к исследованию жизненных процессов на живых объектах». Во время пребывания во второй заграничной командировке он выполнил первую часть своих классических Исследований о форме клетки – Исследование о спермиях десятиногих раков в связи с общими соображениями относительно организации клетки (1905), предназначавшуюся для докторской диссертации. Эта работа вместе со второй частью Исследований о форме клетки , вышедшей в 1908, утвердилась в науке как «кольцовский принцип» формоопределяющих клеточных скелетов (цитоскелетов).

Вернувшись в Россию в 1903, Кольцов, не прекращая научных исследований, занялся интенсивной педагогической и научно-организационной работой. Начатый еще в 1899 курс цитологии перерос в дотоле неизвестный курс общей биологии. Огромной популярностью у студентов пользовался второй читавшийся Кольцовым курс – «Систематическая зоология». Единое целое с лекциями составил созданный Кольцовым «Большой зоологический практикум», куда студенты принимались по конкурсу.

Кольцов был деятельным членом кружка, возглавляемого большевиком П.К.Штернбергом. В дни революции 1905 центр работы кружка был перенесен из обсерватории, в которой работал Штернберг, в кабинет Кольцова. Здесь составлялись коллективные протесты, ходатайства, печатались на подпольном мимеографе воззвания студенческого комитета, хранились листовки. Умонастроение Кольцова в этот период лучше всего характеризует его книга Памяти павших. Жертвы из среды московского студенчества в октябрьские и декабрьские дни (1906). Вышедшая в день открытия первой Думы, книга была в тот же день конфискована, но больше половины тиража уже успело разойтись. Вскоре после подавления революции должна была состояться защита докторской диссертации Кольцова, но он отказался от защиты «в такие дни при закрытых дверях». В 1909 за участие в политической деятельности Кольцов был отстранен от занятий, а в 1911 вместе с другими ведущими преподавателями Московского университета подал в отставку и до 1918 преподавал на Высших женских курсах и в Московском народном университете Шанявского. В последнем им была создана прекрасная лаборатория и подготовлена плеяда известных биологов (М.М.Завадовский, А.С.Серебровский, С.Н.Скадовский, Г.И.Роскин и др.).

От изучения опорных скелетных элементов клетки Кольцов переходит к изучению сократимых структур. Появляется третья часть его Исследований о форме клетки – Исследования о сократимости стебелька Zoothamnium alternans (1911), а затем работы о влиянии на физиологические процессы в клетке катионов (1912) и водородных ионов (1915). Эти исследования имели важное значение для установления так называемых физиологических ионных рядов, а также привлекли внимание русских биологов к важнейшей проблеме активной роли среды и положили начало целому периоду в развитии физико-химической биологии в России. В 1916 за вклад в науку, сделанный Кольцовым к этому времени, он был избран членом-корреспондентом Российской АН.

В 1917 на средства Московского общества научных институтов для Кольцова был создан Институт экспериментальной биологии, который долгое время оставался единственным не связанным с преподаванием биологическим исследовательским учреждением страны. Здесь Кольцов получил возможность «объединить ряд новейших течений современной экспериментальной биологии с тем, чтобы изучать те или иные проблемы с разных точек зрения и по возможности разными методами». Речь шла о физиологии развития, генетике, биохимии и цитологии. Научный коллектив Института вначале состоял из учеников Кольцова, а затем пополнился крупными биологами из других научных школ. В разное время здесь работали А.С.Серебровский, Н.В.Тимофеев-Ресовский, С.С.Четвериков, Г.В.Эпштейн, Н.П.Дубинин, Г.В.Лопашов, И.А.Рапопорт, П.Ф.Рокицкий, Б.Н.Сидоров, В.П.Эфроимсон и др. В послереволюционные годы многие сотрудники работали безвозмездно или делили одну ставку на двоих. В 1920 при деятельном участии Кольцова возникло Русское евгеническое общество, тогда же в Институте экспериментальной биологии был организован евгенический отдел, который развернул исследования по медицинской генетике человека (первые работы по исследованию групп крови, содержанию в ней каталазы и т.д.), а также по таким вопросам антропогенетики, как наследование цвета волос и глаз, изменчивость и наследственность сложных признаков у однояйцовых близнецов и т.д. При отделе работала первая медико-генетическая консультация. В Институте были начаты первые в СССР теоретические исследования по генетике дрозофилы.

В 1927 на 3-м съезде зоологов, анатомов и гистологов Кольцов выступил с докладом Физико-химические основы морфологии , в котором расширил общебиологические принципы «Omne vinum ex ovo» и «Omnis cellula ex cellula», провозгласив парадоксальный по тем временам принцип «Omnis molecula ex molecula» – «Всякая молекула от молекулы». При этом имелись в виду не любые молекулы – речь шла о тех «наследственных молекулах», на воспроизведение которых, по впервые высказанной Кольцовым идее, покоится морфофизиологическая преемственность организации живых существ. Кольцов представлял себе эти «наследственные молекулы» в виде гигантских белковых макромолекул, составляющих осевую генетически активную структуру хромосом, или, по терминологии Кольцова, генонему. Генетическая информация представлялась закодированной не чередованием нуклеотидов ДНК, а последовательностью аминокислот в высокополимерной белковой цепочке. Процесс транскрипции Кольцов связывал с репликацией белковой части нуклеопротеидной основы хромосом. В это заблуждение его вводило визуальное исчезновение тимонуклеиновой кислоты (т.е. ДНК) в позднем овогенезе и в гигантских хромосомах.

В декабре 1936 была созвана специальная сессия ВАСХНИЛ для борьбы с «буржуазной генетикой». В защиту генетики выступили Н.И.Вавилов, А.С.Серебровский, Г.Дж.Мёллер, Н.К.Кольцов, М.М.Завадовский, Г.Д.Карпеченко, Г.А.Левитский, Н.П.Дубинин. Против «буржуазной генетики» – Т.Д.Лысенко, Н.В.Цицин, И.И.Презент. Кольцов, не разделяя оптимизма Вавилова по поводу того, что «здание генетики осталось непоколебленным», обратился с письмом к президенту ВАСХНИЛ А.И.Муралову, где написал об ответственности всех ученых за состояние науки в стране. Ответ прозвучал 26 марта 1937 на общем собрании актива ВАСХНИЛ, посвященном итогам пленума ВКП(б). Муралов обрушился на «политически вредные» теории Кольцова по генетике и евгенике. Работы по евгенике послужили главным предлогом для преследования Кольцова. 4 марта 1939 Президиум АН СССР рассмотрел вопрос «Об усилении борьбы с имеющимися лженаучными извращениями» и создал комиссию для ознакомления с работой Института Кольцова. От Кольцова потребовали, чтобы он в «общепринятой форме» «дал… разбор своих лжеучений в… научном журнале или, лучше, во всех журналах… выполнив элементарный долг перед партией». Но Кольцов не сделал этого, и его уволили с поста директора.

В архиве ученого осталось множество неоконченных трудов. Прежде всего, это четвертая часть Исследований о форме клетки , над которой Кольцов работал с перерывами в течение 20 лет и которая посвящена экспериментальным исследованиям физико-химических основ морфо-физиологических явлений, которые наблюдаются в клетках эффекторных органов. Незаконченной осталась программная речь «Химия и морфология», посвященная новой интерпретации клеточных структур в их статике и динамике.

В 1976 имя Кольцова было присвоено Институту биологии развития АН СССР.