Бывший начальник Службы безопасности президента о снайперах, Навальном, Рохлине

Сергей Шаргунов: - Здравствуйте, друзья. С вами Сергей Шаргунов. Сегодня у нас в гостях, или точнее мы с вами в гостях у Александра Васильевича Коржакова, бывшего руководителя службы безопасности президента России, но этим не исчерпывается список всех должностей. Здравствуйте, Александр Васильевич.

Александр Коржаков: - Здравствуйте, Сергей. Мне очень приятно познакомиться, потому что я много раз читал ваши статьи, но больших книг не читал. Не знаю, читали ли вы мои…

С.Ш.: - Да, конечно. Сразу как вышла первая книга, я ее читал, будучи еще совсем юным, и вторую «Мужской разговор» тоже читал.

А.К.: - «От рассвета до заката. Послесловие», когда будете уезжать, я вам подарю, раз у вас не было такой. А «Мужской разговор», такой книги не было у меня, это опять кто-то напечатал под моей фамилией. Есть такой издатель Николаев, я сейчас с ним судился, потому что печатает направо и налево. Нарвал из моей книги глав и печатает.

С.Ш.: - «От рассвета до заката», эта книга в свое время произвела фурор. Александр Васильевич, у многих есть такой вопрос: много ли вы не договорили о том, что знали?

А.К.: - Много. Более того, с каждым годом узнаю все больше, потому что многие люди открываются. Я утверждаюсь в том, что правда, а что ложь. До сих пор над серьезной книгой я работаю, 4/5 уже надиктовано. Но поскольку открываются новые вещи постоянно, я возвращаюсь к тому, что надо переговаривать по новой. Сейчас снова стала популярна книга, о которой я вам сказал, «Борис Ельцин: от заката до рассвета. Послесловие». Тогда магазины отказывались ее принимать, и я выкупил ее у издательства и сам стал продавать. Так вот сейчас она стала популярна, потому что те, кто читают ее, говорят, что сейчас, то же самое.

С.Ш.: - Скажите, Александр Васильевич, есть ли такие тайны, которых вы никому никогда не откроете?

А.К.: - Конечно. Есть очень много тайн. Когда случился казус со Скуратовым, это дело темное, я знаю, откуда ноги растут, как в этих кругах такие вещи происходят и в высших кругах. Я вот слышал в интервью Ельцина, как он высказывался по этому поводу в «МК», по-моему, который напечатал мое высказывание «Если я еще услышу, что Борис Николаевич отрицательно высказывается о Скуратове, тогда придется мне тоже вам кое-что сказать». Сколько мне приходилось заниматься кадровыми вопросами, устраивать людей, которых они обидели. Я еще опубликовал одну фотографию в книге, как намек. Больше нигде Борис Николаевич рот не разевал на эту тему.

С.Ш.: - Александр Васильевич, еще один вопрос. Почему вас не убили после всех ваших разоблачений? Мы знаем, в какой стране живем.

А.К.: - А за что меня убивать?

С.Ш.: - Как носителя секретной информации.

А.К.: - Ну вообще-то в Америке носителю секретной информации обеспечивают дальнейшее будущее.

С.Ш.: - Ну это в Америке.

А.К.: - Хорошую пенсию, охрану, и больше его никто не трогает.

С.Ш.: - Были какие-то угрозы со стороны власти?

А.К.: - Я эти угрозы угрозами не считаю. Во всяком случае, они давали мне больше популярности и симпатии, чем страха.

С.Ш.: -Меня вот какой вопрос очень занимает. Вы были депутатом Госдумы.

А.К.: - Четыре срока.

С.Ш.: - Тогда, когда был расцвет суверенной демократии, все было управляемо, власть и администрация президента не возражали.

А.К.: - Махровой демократии.

С.Ш.: - Насколько я знаю, вас даже приглашали снова?

С.Ш.: - Может быть, это связано с тем, что вы знаете какие-то секреты?

А.К.: - Вряд ли. Потому что, когда меня выгнали за забор и уволили, ни о каких секретах никто не думал.

С.Ш.: - А почему? Такое отношение к Владимиру Путину?

А.К.: - А мы еще не говорили об отношении к Владимиру Путину. Мы пока говорим о том, почему мне позволяли стать депутатом. Наверно все-таки потому, что у меня рейтинг в Туле был очень высокий. Если я трое выборов легко выигрывал сам без финансовой помощи, то считали, что лучше буду я в этом лагере. К тому же «Единая Россия» была тогда еще за народ, и я был рабочей лошадкой, тогда в Туле народ никто, кроме меня, не принимал никогда в истории. Ко мне на приемы приходили до пятисот человек. До сих пор мне по Туле просто так не пройти, увидят, здороваются. Вчера сидел в машине, вроде окна закрыты, смотрю, стучится мужичок, цыган, просит у него телефон купить. Я отказываюсь, он возвращается: «А вы не Коржаков?» и начал меня расхваливать. Цыган! А что я мог хорошего цыганам сделать? Просто ко всем хорошо относился, делал то, что должны делать депутаты. В отличие от тех выборов, когда только партийные списки, люди не знают к кому идти, и может быть, они никогда бы и не выбрали того человека, который в этом списке прошел в депутаты. А когда одномандатные округа – здесь все ясно.

С.Ш.: - Но в 2007-м были уже партийные?

А.К.: - Да. Я сейчас уж два года работаю советником правительства Тульской области, люди по-прежнему меня встречают и обращаются ко мне как к депутату, а я не могу, у меня определенные обязанности, я не могу, как раньше.

С.Ш.: - Вы сказали, что вот эта модель «от рассвета до заката» повторяется, кажется, вновь. Что вы думаете о нынешней политической ситуации в стране?

С.Ш.: - Что сейчас происходит с «Единой Россией» на ваш взгляд?

А.К.: - Ну что там, старые кадры пока, Грызлов рулит. Какая популярность у нынешнего премьер-министра мы видим. Когда он уйдет, правда выплывет, и мы узнаем, что популярность еще меньше. Я бы даже сделал бы Грызлова первым, он и то больше сделал для партии, и партийцы его больше знают.

С.Ш.: - Что вы думаете о последних выборах мэра и о фигуре Навального?

А.К.: - Я считаю, что из последних выборов эти были самыми демократичными. В плане того, когда уже приходили на избирательный участок. Но извините, какая агитация была. Разве сравнимо? Какие деньги были затрачены? Если здесь шли государственные не миллионы, а миллиарды на того, кто выиграл, а там ловили на улицах, может быть, неправильно клеили на памятники наклейки, листовки печатали. Несравнимое финансовое и информационное обеспечение. К тому же одного из тюрьмы вытащили, сколько он времени потерял. В то время, как первый, выигравший, имел возможность агитировать за себя, второй агитировал суд, чтобы его не осудили.

С.Ш.: - Александр Васильевич, перенесусь на двадцать лет назад. Годовщина 93-го года. Как вы считаете, вы были абсолютно правы в тех событиях?

А.К.: - Нет. Никто был не прав. Ни Ельцин был не прав, ни тем более Хасбулатов. Все должно было закончиться мирным путем. Я был за то, чтобы провели еще один референдум, не тот, который «да-нет», вопросы были непонятные. До сих пор спорят, кто выиграл, вопросы должны были быть четкими. Ельцин пошел на более решительные шаги, что все-таки надо избавиться и разогнать Парламент, да какой это Парламент? Это была часть от Верховного Совета, который стал чиновниками, а не избранниками народными. А съезды не вызывались. Раз уж такая ситуация, вызовите съезд. Можно Ельцина ругать или не ругать за указ № 1400, но там не было притеснения. Я знаю точно, что всем депутатам без исключения предлагались должность, ни у кого не отбирались квартиры. У народных депутатов СССР, у большинства, отобрали, только у Сажи Умалатовой осталась. А так всем оставляли работу. В дальнейшем, когда была принята новая конституция, была команда сделать новый Парламент и Думу. И выборы тогда были намного демократичнее, чем нынешние выборы, любые. И тогда ведь в первой Думе большинство набрали коммунисты.

С.Ш.: - ЛДПР – первое место. Я бы хотел спросить о трагической развязке в 93-м. Она была предопределена?

А.К.: - Давайте я ту мысль еще договорю.

С.Ш.: - Да, Госдума, состоялись первые выборы.

А.К.: - Все активные члены Верховного Совета в Думу вошли. Кто партийными, кто одномандатными, все они прошли. Один из реальных соперников был Сережа Бабурин, мы с ним подружились, и тогда понял, что все мы хотим добра по-своему. С Николаем Харитоновым мы теперь вообще друзья до смерти, он в партии все-таки не последний человек и был активным участником того сопротивления. Хасбулатов и Руцкой довели до того, что пошли ребята с площади, активные. Кто-то революционер в мозгах, кто-то просто хулиган, кто-то просто понаехал, такие «серые гуси» понаехали со всей страны, отовсюду, где были конфликты, захотелось повоевать, пошли к Останкино. Ведь из тех, кто погиб у Белого дома, всего десять человек, остальные все там. И мирные жители, и защитники Останкино, и бабульки-гардеробщицы. Кто первый пролил кровь? Вот с чего беда началась. Велись мирно переговоры две недели. От Ельцина участвовал Сосковец, Черномырдин, Патриарх освящал эти переговоры. Где-то они шли на улучшение, где-то на ухудшение. Вот смотрите, у нас сейчас ситуация между Обамой и Путиным по поводу Сирии. А ведь как яростно был Обама сначала настроен? Теперь постепенно отходит. Все-таки переговоры какие-никакие прошли. Тогда так же: с каждым депутатом постепенно велись переговоры.

С.Ш.: - Тогда я так спрошу: если бы не было ситуации 3-го октября на Останкино и так далее, не было бы штурма Белого дома?

А.К.: - Нет, вообще.

С.Ш.: - То есть, такого плана не было?

А.К.: - Если вы мою книгу читали, там все подробно написано. Чтобы возникла тема штурма, и то после Останкино только. Целый Генеральный штаб заседал, все Министерство обороны не знало, как ответить. Нашелся такой замечательный человек Захаров Геннадий Иванович, капитан 1 ранга на тот момент, начальник отряда подводных бойцов, который первый решительно сказал, что надо так. Потом я его довел до Генштаба, потом Ельцин сказал выступить перед Генштабом, благодаря его решительным действиям все завершилось. Но была уже пролита кровь! Ведь даже от танковых болванок никто не пострадал. Сначала несколько часов велась агитация по громкоговорителям, чтобы спускались, что будут обстреливать.

С.Ш.: - Вы сказали, что есть официальная цифра погибших. Можно ли говорить, что есть какая-то неофициальная?

А.К.: - Каждый год собираются во главе с Прохановым, был такой редактор газеты, не помню, как она называлась, то ли «Завтра», то ли «Вчера», это он там придумал, что Коржаков привез с Белорусского вокзала кучу бейтаровцев из Израиля, якобы баскетбольная команда. Я когда первый раз прочел, подумал: «Парень, ты че, я от Ельцина не отходил в это время». Какие бейтаровцы, какой Белорусский вокзал? Глупость несусветная. Несут постоянно: теперь уже не сто пятьдесят, а полторы тысячи погибло.

С.Ш.: -Сколько написано, столько и погибло?

А.К.: - Да. Ну почему если Ельцин и его окружение победили, почему им не написать, сколько погибло? Погибло-то не по их вине, а по вине оппозиции.

С.Ш.: - А правда, что Борис Николаевич приказал Альфе «порубать всех в капусту»?

А.К.: - Глупость несусветная. Борис Николаевич после последнего совещания ушел раздраженный и расстроенный, потому что командиры Альфы отказались идти, поэтому кому он мог приказывать «рубить в капусту»?

С.Ш.: - Ну так он приказал, а они отказались.

А.К.: - Когда он ушел с ними на совещание, они уже договорились между собой. Кто-то им подсказал дождаться решения Конституционного суда. Я их очень хорошо понимаю, альфистов. Их все время подставляли. Подстава была еще в Вильнюсе, когда их показывали по телевизору: «Это они виноваты, Горбачев их не посылал». Просто чушь. После Белого дома 91-го разобрались с ними, все нормально. Ельцин их взял под свое крыло. Никого не наказал. Единственное, что Виктора… забыл фамилию, Героя Советского Союза, командира Альфы… даже не снимали, он сам ушел.

С.Ш.: - Ведь был более радикальный план штурма Белого дома, чем тот, что сделала Альфа?

А.К.: - Тогда, может быть, были какие-то планы, но я… Вы имеете в виду какой штурм?

А.К.: -Нет, не было никакого плана, пока его не объявил Захаров. Сидели все, уткнувшись глазами в стол, боялись. Действительно смута. Ну как идти против своего народа? Поэтому такой хитрый план был: попугать, пострелять. Пожар получился от того, что подожгли. Столько мусора, дерьма, бумаг, ваты валялось. От любого окурка или спички все могло загореться.

С.Ш.: - Правда, что вы хотели застрелить на месте Руцкого и Хасбулатова?

А.К.: -Ну я получил такое негласное указание от Ельцина, если при случае удастся, если штурм будет, то лучше их там докончить.

С.Ш.: - То есть, у вас был пистолет с собой?

А.К.: - У меня был пистолет, да. Первый выстрел с натягом, остальные легко. Генерал так сказал: «Руцкой и Хасбулатов на выход», но с такой злостью, с такой силой, что была мертвая тишина. И буквально через 20-30 секунд толпа расступилась, и они двое стоят одни. Около них никого, окно и они двое. И они тихо пошли. Первый Хасбулатов, за ним Руцкой. Единственное что, подошел ко мне начальник охраны Руцкого, попросил вещи Руцкого забрать.

С.Ш.: - Вопрос о снайперах. Понимаю, что несколько мифически звучит история о снайперах, приехавших из заграницы, но российские снайперы, федеральные военные…

А.К.: - Я не буду про тех снайперов говорить. Наверно где-то у кого-то было. Паша Грачев. Там были его десантники, может, и снайперы тоже. Они не стреляли, они наблюдали. Я ни одного выстрела не видел и не слышал. Наблюдение было постоянным. Они наблюдали с ниши балкона и докладывали. Где еще видели снайперов, я не знаю, это слухи.

С.Ш.: - То есть, коржаковские снайперы – это полный бред?

А.К.: -В моей команде тогда еще не было снайперов. Только после того, как мне приказали создать службу президента федерального масштаба, тогда конечно появились у меня и снайперы.

С.Ш.: - Никакой третьей силы в этом конфликте не было? Была просто неразбериха?

А.К.: - Мне все вопросы задают постоянно, но про третью силу только в этом году первый раз.

С.Ш.: - Ведь непонятно, кто стрелял в обычных мирных людей.

А.К.: - Какая третья сила? Четвертая, пятая? Кто хотел к Белому дому, тот проходил, всех пускали. Мы с Барсуковым пошли за день до штурма на разведку, дошли до Белого дома мимо этих костров.

С.Ш.: - И вас не узнали?

А.К.: - А там были одни бомжи. Зато кашу им везли, бутылки там были и спиртные, и обычные, котелки. Как нам показывают 17-й год, где там вокруг костров сидели рабочие, вот здесь точно так же хотели изобразить. При первых же предупреждениях и звуках гусеницы все сразу прочистилось, ни одного человека не было вообще.

С.Ш.: - Другая тема, где-то, может быть, рифмующаяся с этой. 96-й год, и чуть было не состоявшийся роспуск Госдумы. Вы были сторонником силовых мер на тот момент?

А.К.: - Я вообще-то был генерал-лейтенант по званию и подчиненный Главнокомандующему.

С.Ш.: - Вы влияли на него.

А.К.: - У каждого было желание влиять, только не у меня. Я влиял только, когда он меня спрашивал. Я был подчиненный. Как красиво сказал наш бывший министр Внутренних дел, все не так сказал. Во-первых, Ельцин узнал о решении Думы, находясь в Завидово. Никто ему не объяснил, что это их решение ничего не значит. Декларация. Он быстро всех собрал. Где-то полседьмого всех поднял, и мы вылетели. А это выходной день. И Генерального прокурора, и министра Внутренних дел. Всех вызывали. Они выходили и говорили: «Надо что-то делать, он собирается распускать Думу». Я говорю: «Ребята, я – подчиненный. Он мне прикажет, я буду разгонять». Собрали совещание, решили просто: закрыть ворота и не пускать. Начальник ФСО Крапивин попытался начать исполнение раньше команды. Лишних людей загонял в Думу. В это время как раз все силовики заседали у Ельцина. Черномырдин выступил несколько раз и убедил Ельцина, что не надо, что это ерунда, декларация. Лучше меня спрашивать по этому поводу.

С.Ш.: - Я думаю, что с вами разговор должен быть долгим.

А.К.: - Я неправду говорить не могу. Я говорю только одно мнение, один факт – как было.

С.Ш.: - Скажите, пожалуйста, Вы встречались с Ельциным после 96-го?

А.К.: - Нет, он испугался встречи со мной. Когда он вызывал, мы только-только с Барсуковым уехали в Сочи, у нас там были очень хорошие отношения с начальником санатория, он обещал нам устроить все условия по хорошим ценам, но все равно перелет был ползарплаты, восемь миллионов. И тут через два дня звонит помощник Ельцина Корабельщиков: «Александр Васильевич, Борис Николаевич вызывает вас к себе на беседу. Назначил на девять Барсукова. На девять пятнадцать вас». Ну все, собрались.

С.Ш.: - Это какой год?

А.К.: - 96-й. Начало августа - конец июля. Где-то в восемь звонит старший адъютант Кузнецов: «Александр Васильевич, вы где?». «Еду». «Вы знаете, встреча отменяется. Он долго думал и сказал, что эту встречу не выдержит». Дальше, когда я написал книгу, ему ее передали. Мы жили тогда в одном доме на Осенней улице. Я попросил консьержку передать через Татьяну или Наину ему мою книгу. Подписал: «Борису Николаевичу Ельцину, Президенту всех россиян с приветом от автора», с приветом написал без запятой. Но он был не очень грамотный, так что мог не заметить. Кузнецов мне докладывал, что видел, как тот через пару дней листал эту книгу. Я уверен, что он ее всю не прочел, но фотографии все посмотрел.

С.Ш.: - Следующий вопрос, хотя по каждой из обсуждаемых нами тем, мы можем говорить с вами много и спрашивать тоже. Вопрос о Рохлине. Вы же были с ним знакомы?

А.К.: - Из всех людей, кого я видел, про него я думаю так: если бы мы выбрали его президентом России, он бы был достойным президентом. Скромняга, честный, о людях всегда заботился. Когда меня выбрали туляки, он меня пригласил к себе Комитет по Обороне. «К Льву Рохлину пойду с удовольствием», подумал я тогда, в Комитете по Безопасности была публика не очень приятная.

С.Ш.: - Убийство Рохлина, это что было? Это жена или не жена?

А.К.: - Жена. И даже думать здесь нечего. Мы с ним много раз перед этим виделись, по-дружески, могли по рюмке выпить. Власть в стране тогда кто возглавлял? Чубайс. Ельцин был никакой. Тупой, больной. Когда документы приносили подписывать, он спрашивал, согласен ли Чубайс, если был согласен, то подписывал. Поэтому мы со Львом задумали настоящий военный переворот.

С.Ш.: - Вы говорили, что даже какие-то артефакты будущего переворота у вас на участке.

А.К.: - Да, были. Просто я тоже за что-то отвечал. Они до сих пор хранятся в Туле на заводе. Меня спрашивают, что с ними делать. Я говорю продать.

С.Ш.: - А что это?

А.К.: - Не скажу.

С.Ш.: - Так вот нет ли связи убийства Рохлина и переворота?

А.К.: - Нет. Он мне часто рассказывал об обстановке в семье, жена у него была немного психанутая. Каждый день рожденья их сына, он родился больным, был скандал. Она была против рождения сына. А он настоял. Жен офицеров и генералов в Афганистане обучали стрельбе, поэтому она владела. Здесь я никого не сужу, что маленький приговор. За этот грех ей воздастся на небесах. А Лев Яковлевич – святой человек.

С.Ш.: - Александр Васильевич, о чем ваша новая книга? Что будет с нашей страной, как вы думаете?

А.К.: - Она пишется уже много лет. Один журналист меня на нее подбил. Там очень много вещей, которые не вошли в предыдущие. Интересна она будет тем, кто знал семью Ельцина, кто был и сердцем и душой демократом. А вот нынешней молодежи будет неинтересна.

С.Ш.: - Мне кажется, вы ошибаетесь.

А.К.: - Вы так говорите, потому что сами политик и писатель. А я вот смотрю на них...

С.Ш.: - Все-таки, что будет со страной?

А.К.: - Я очень много читаю книг по истории. Россия переживает не худшие времена. При Петре было хуже в сто раз. Путин уйдет, придет второй. Путин раз, Путин два. Он нас не доведет до революции.

С.Ш.: - Каковы главные насущные беды?

А.К.: - Коррупция, только коррупция. Я цитирую все время Тэтчер. Когда она была у нас с визитом в 96-м году, на одной из пресс-конференций ее спросили про коррупцию, как с ней бороться, почему у них ее нет. Мы уже в 96-м ей плакались о коррупции. А сейчас-то и подавно. Она ответила: «Ничего сложного нет, вы должны выбрать полтора десятка честных умных людей во власть, дать им хорошую заплату и не мешать работать». Вот такая элементарная вещь, которую может сделать каждый. Вот, Навальный, может, с этой мыслью и идет во власть. Но почему власть вокруг себя собирает только тех, кто любит воровать? Ребят на Болотной площади арестовали ни за что. У них матери умирают, кто-то заболел. И это что, мне верить Путину, что он такой честный? Почему никто не говорит, что виноват-то Путин? Все вокруг него, в министерстве обороны, занимаются тем, как лучше обворовывать население. В 96-м году требовали за подпись 10 млн баксов за нефтяные дела. Черномырдин таких снимал. И таких полно. Что Путин не видит этого? Путин из Питера ушел, его Чубайс пристроил.

С.Ш.: - В Администрацию.

А.К.: - Да. Пусть он на пенсии сидит, воров достаточно.

С.Ш.: - Я благодарю вас за этот разговор. Его можно было бы еще продолжать и продолжать. Вопросов много. На сайте «Свободная Пресса» все без цензуры…Скажите, а с Черномырдиным вы общались после того?

А.К.: - После того, как он уехал на Украину, нет.

С.Ш.: - Благодарю вас. Если примите еще, приеду. Александр Васильевич Коржаков был сегодня нашим собеседником. Спасибо.

В книге он ожидаемо поливает грязью Ельцина и его семью, - пишет телеграм-канал "Красный Сион". Описывает, что дочь президента Татьяна Дьяченко «крутила» как хотела отцом, а со своими любовниками - Тарпищевым, Чубайсом, Лесиным – занималась любовью прямо в кремлёвских кабинетах. Её муж Валентин Юмашев был помешан на колбасе, ел её целый день, а то, что не съедал, тайком забирал глава АП Филатов и нёс в семью.

Коржаков описывает, как Ельцин бил свою жену. Приводит случай, как Ельцин на приёме в одной из республик Северного Кавказа «изгадил даже ковровую дорожку».

Ну и вершина нравственного падения - Коржаков в деталях даёт ещё одну страсть Ельцина: сексуальное насилие. Охранник утверждает что сам был свидетелем, как президент изнасиловал двух своих горничных, одна из которых была прапорщик ФСО. Ельцин трахал всё, что движется. Вот дословная цитата из книги про его любовницу - спичрайтера президента Людмилу Пихоя:

«Вдруг дверь распахивается, из кабинета появляется спичрайтерша. Глаза на конус, кофточка расстёгнута, одна сиська голая болтается, помада по лицу размазана. Потом пару хлебных должностей она заработала: руководила Управлением информполитики Налоговой полиции (генеральская должность), потом - вице-президентом одного банка».

«Смелые» отрывки бывшего охранника прокомментировала в ЖЖ блогер Елена Соколова: «Наткнулась на отрывки книги Коржакова, бывшего охранника Ельцина. Он в деталях и не стесняясь описывает страсть Ельцина к сексуальному насилию. Охранник утверждает, что сам был свидетелем, как президент изнасиловал двух своих горничных, одна из которых была прапорщик ФСО. Если верить Коржакову первый президент был… хм, как козёл в вечном гоне. И, в общем- то, там подобных мерзких и мерзковастых деталей – до хрена и больше. Даже после отрывка, читанного в телеграм-канале – тошнит. Забавляет то, что некоторые вопят о доблести Коржакова, который «не побоялся сказать». Теперь внимание, вопрос – можно ли считать доблестью книгу, выпущенную черт знает через сколько времени после царствования? Вот если бы ВО ВРЕМЯ – тогда понятно. Сказал и гордо уволился. Но ведь вроде как нет, дыа? Работал, получал бабло и не отсвечивал. Все мерзко, все мерзкие. Одним миром там мазаные...»

Имя: Александр Коржаков (Alexander Korjakov)

Возраст: 69 лет

Место рождения: Москва

Деятельность: бывший сотрудник КГБ СССР, бывший начальник охраны Бориса Ельцина

Семейное положение: женат

Александр Коржаков - биография

Родился в 1950 году в Москве, в рабочей семье.

Александр Коржаков учился в школе на Красной Пресне.

После школы работал слесарем. Армейскую службу Коржаков проходил в Кремлевском полку. С 1970 года - сотрудник 9-го Управления КГБ (охрана высших партийных и государственных деятелей).

В 1985 году Александр Коржаков стал одним из трех телохранителей первого секретаря МГК КПСС Бориса Ельцина. В 1991 году стал начальником Кремлевской охраны (затем - Службы безопасности Президента РФ).

В октябре 1993 года Коржаков возглавил группу «А», которая принимала участие в штурме Белого дома, лично арестовывал Хасбулатова и Руцкого. В 1996 году в ходе предвыборной кампании после скандала, связанного с делом о «коробке из-под ксерокса», был уволен со всех постов.

В 90-е годы Александр Коржаков был одним из самых влиятельных людей страны. телохранитель президента, его правая рука, серый кардинал. Человек, не посоветовавшись с которым, Ельцин , как говорят, не принимал ни одного решения. Его возможности были поистине безграничны.

Все изменилось после нашумевшей истории с «коробкой из-под ксерокса». Коржаков проиграл, конкуренты оказались сильнее. Но где теперь они, эти всесильные мира того? А Александр Васильевич - тут как тут. 15 лет сидел в Госдуме, писал книжки про бывшего шефа - Бориса Ельцина. И бурчит, если вдруг натыкается в прессе на интервью своих заклятых друзей. Как теперь. «Все врут!

Александр Васильевич, 90-е никак не оставляют Коржакова - постоянно какие-то напоминания из биографии того времени. И что же, в основном неприятные?

Почему? Разные. Сейчас, например, отмечаем десятилетие Ассоциации ветеранов и сотрудников Служб безопасности президента.

- Но десять лет назад были уже 2000-е.

Но объединила Ассоциация тех, кто работал в 90-е. Для кого-то они лихие, эти 90-е, а для кого-то -нормальные рабочие годы. Мы выстраивали институт президентской власти, мы его защищали. Не Ельцина, а именно институт. Когда меня называют руководителем охраны президента, я всегда поправляю: не охраны, а Службы безопасности. Охрана - только часть безопасности. Потому что у нас были и аналитические подразделения, и разведка, и «прослушка». И работали только настоящие профи. Людей собирал, - буквально выцарапывая из органов.

- Но для Коржакова 90-е можно разделить на две почти равные половины: до отставки и после.

Да, после отставки меня попросили вместо Лебедя пойти депутатом от города Тулы. Согласился - для меня это было дело новое, интересное.

В книге Александра Коржакова «Борис Ельцин: от рассвета до заката» многие склонны видеть некую обиду за ту отставку, чуть ли не месть бывшему шефу.

Кто видит? Наина Иосифовна (вдова Ельцина.)? Или ее младшая дочка? Если у Наины Иосифовны в голове еще хоть что-то имеется, то у Тани с мозгами проблема. Говорят: грязная книга. А в чем грязная-то? Где хвалю Бориса Николаевича, -там, значит, все нормально. А где чуть-чуть правду зацепил - «Грязь, нельзя такое выносить!» Подождите. Мы говорим о человеке? Или делаем из него святого? Для меня Ельцин всегда был человеком. И относился я к нему как к человеку. При посторонних, конечно: «Господин президент». И от всех требовал того же.

- Своим другом Коржаков мог назвать Ельцина?

Ельцин назначил меня своим другом. Я считал себя его младшим братом. Мы же с ним были кровные братья: вот один порез - это в Якутии было (Александр Васильевич Коржаков показывает след на руке.), вот другой - это уже в Президентском клубе. И у него были такие же - мы кровью смешались.

- А почему Ельцин так проникся к вам?

Он просто никому не верил. Мне поверил. У Ельцина редко кто долго задерживался, а я был с ним почти 11 лет. Если бы не та провокация Татьяны и Юмашева (зять Ельцина.), еще бы столько же мог быть рядом.

- Имеете в виду историю, биографию с коробкой из-под ксерокса?

Да при чем здесь коробка - раньше все произошло. Таня же - недалекая баба. Это быстро поняли Юмашев и Березовский, стали ее «окучивать», в уши дуть. В то время очень плохи стали дела в Национальном фонде спорта, - в частности, у его тогдашнего руководителя Федорова, которого и посадить могли - наркомана этого, говорить не мог без пены на губах. И Березовский с Юмашевым решили его использовать для своих грязных дел.

В офисе Бориса Абрамыча Юмашев организовывает встречу Татьяны с Федоровым. Тот, приняв очередную дозу кокаинчика, разошелся и стал сочинять такие сказки! Что, дескать, Барсуков (глава ФСБ в 1995-1996 гг. -Ред.) и Коржаков связаны с бандитами, у них руки по локоть в крови, ворочают миллиардами. Называл такие фамилии и клички криминальных авторитетов, которые я, если и знал, то только по газетным хроникам. Мне ж они были абсолютно не интересны, я 24 часа в сутки занимался безопасностью президента, и все знали, что я нормальный, преданный, бессребреник.

Однажды меня спросил один из высоких чинов: «Саш, к тебе Березовский часто ходит, он тебе денег хоть дает?» «Если честно, - говорю, - один раз на день рождения ружье подарил, другой раз - фотоаппарат». Вообще, я единственный, наверное, кто пришел к Ельцину в погонах и ушел в погонах - без котомки даже. А этот негодяй, Федоров, такое наплел... Юмашев что-то ему подквакивал. Березовский в основном помалкивал, но записал всю беседу на пленку. Будучи «хитромудрым», в тот же вечер он привез ее Барсукову, говорит: «Михаил Иванович, я к этому отношения не имею, все организовал Юмашев».

На следующий день прихожу в Президентский клуб - Юмашев уже там. Первое, что он сделал, - бросился мне в ноги и стал выть, как шакал. Бился башкой об пол, пытался ко мне на коленях подползти. «Саша, прости, меня черт попутал, зачем я это сделал! Это все Березовский, это он вплел меня туда...» - «Ты же это затеял, я знаю, сволочь! Кто в клуб Президентский тебя ввел, тварь?! Квартиру тебе не давал Ельцин в своем доме - я настоял. Сколько тебе всего сделал!..» Он же прыщавый пацан был, никому не нужный - чего-то пищал своим женским голосом, никто его в упор не видел... Но я добренький, опять простил мерзавца. И после этого Таня уже начала работу активную. С Наиной Иосифовной. Всем рассказала, что Федоров там плел, всему окружению, кто мог влиять на Ельцина.

- Вас хотели отодвинуть от Ельцина, потому что оказывали на него слишком сильное влияние?

Ничего я на него не оказывал. Вообще, когда говорят, что Коржаков крутил Ельциным, как хотел, - это полное вранье. Он меня что-то спрашивал - я отвечал. Например, Борис Николаевич попросил меня подобрать Генерального прокурора. Потому что Ильюшенко, которого потом посадили, подобрал ему Филатов (в 1993-1996 гг. - глава администрации президента. - Ред.), а не Коржаков, между прочим.

Ельцин сказал: «Александр Васильевич, кого сможете порекомендовать?» Я запросил в прокуратуре дела на 15 человек - самых лучших прокуроров: там были и Устинов, и Чайка. Но почему мне понравился Скуратов? Потому что он нигде не «зацепился» с местными властями. Ученый себе и ученый - в Институте Прокуратуры работал. Илюшин (первый помощник президента. -Ред.), познакомившись со Скуратовым, помню, долго удивлялся: «Саша, где ты такого хорошего человека нашел?» А я Скуратову сказал: «Юрий Ильич, единственное, о чем попрошу - будет вам звонить Коржаков, будет вам звонить Илюшин, будет вам звонить еще кто-нибудь, чтобы кого-то отпустить, кого-то посадить, - не обращайте внимания, действуйте по закону». Это единственное, о чем я его попросил.

- И это единственное назначение с вашей подачи?

Единственное, конечно.

Говорят, от слова Александра Коржакова зависело, кого примет Ельцин, кого не примет, и именно к вам на поклон шли олигархи за доступом «к телу».

Ничего подобного. Кого примет Ельцин - решали только Филатов и Илюшин. Я мог, допустим, пересадить кого-то. Илюшин, например, в какой-то момент сильно сблизился с Гусинским. Уж не знаю, где они подружились: то ли водку вместе пили, то ли шампанское, но вдруг неожиданно у них стали слишком теплые отношения.

Как-то в Кремле собирали крупных бизнесменов. Уже и журналисты построились, оставалось буквально пять минут до встречи. Я пришел пораньше, вижу: по правую руку от президентского кресла - табличка «Илюшин», по левую - «Гусинский». Специально было сделано, чтобы показать всему миру: у Гусинского с Ельциным все великолепно. Я вызываю Шевченко (шеф президентского протокола. - Ред.). «Кто так посадил?» - «Александр Васильевич, я ничего не знаю, это все Илюшин, это Илюшин...» Илюшин потом трясся, говорил, что не он - мол, случайно вышло. Все тряслись, - потому что Ельцин бы не обрадовался такому повороту событий. Я подошел к столу и просто поменял таблички - так, чтобы Гусинский к журналистам сидел задом. Нервничал тот жутко - я наблюдал за ним: все сидели, записывали цитаты, руководящие указания, а Гусинский ничего не писал, только барабанил по столу своими толстыми ухоженными пальцами. ..

У Березовского, который был ближе к Семье, таких проблем не возникало? Мог президентскую дверь ногой открыть?

При мне Березовский не был у Ельцина. Ни разу. В клуб Президентский он приезжал как-то - но к Ельцину даже близко не подходил, сидел вдали и помалкивал. А приезжал только для того, чтобы повидаться с Барсуковым или с Коржаковым. Чего-то все тарахтел, тарахтел - чушь всякую. Мне не интересно было слушать про все его трудности. Вот нужно ему было пробить «Сибнефть». Ну, а мне начхать на это - говорю: да занимайтесь вы своим бизнесом сами. Как-то привез омского губернатора Полежаева, и они вдвоем пытались меня обработать, чтобы не возражал против этой их «Сибнефти». «Вы губернатор, вы и решайте. - говорю. - Я тут при чем? Пива лучше мне возьмите». Губернатор притащил три кружки пива. Вот, получается, за кружку пива я и отдал им «Сибнефть». Они-то были уверены, что скажу: мне 30%. А мне этого не надо было никогда.

- Но не случайно же именно к вам обращались.

Это у них надо спрашивать - почему. А обращались - наверное, потому что боялись Коржакова как руководителя Службы безопасности президента. Служба была создана действительно замечательная, за нее мне не стыдно. В одном из интервью помощник Никсона повторил высказывание своего шефа: дескать, Коржаков создал такую службу в Кремле, с которой могло сравниться разве что КГБ - настолько было велико ее влияние. Вошанов (пресс-секретарь Ельцина в 1991-1992 гг. - Ред.) писал, что у меня было 40 тысяч человек; и самолеты, и танки, и все, что только можно. Каждый сочинял, как ему хотелось.

А нас всего, на момент разгона, было 900 человек. И это вместе с поварами, с шоферами, с уборщицами, с садовниками, с аналитиками... И настолько все эти товарищи перепутались. Но я же понимал, что заговоры никогда не начинаются где-то там вдали. На Чукотке, скажем, будет Абрамович собирать кого-то, чтобы скинуть Ельцина. Так не бывает. Все заговоры - только около, только вокруг. Поэтому крайне большое внимание уделялось окружению. Естественно, я не стеснялся людей прослушивать, посылать за кем-то «наружку», если вдруг что-то выяснялось. У нас сейчас все говорят про борьбу с коррупцией, а на самом деле никто с ней не борется, одна трепотня. А мы, худо-бедно, сумели снять главу администрации президента. Аа, по Конституции он вообще никто, а по влиянию-то - второй человек в стране, его мог снять только президент.

Мы видели, что человек брал, брал, брал. Если бы Ельцину об этом доложил, скорее всего, он сказал бы: «Ну, Александр Васильевич, вы, наверное, просто конкуренты - поэтому так про Филатова говорите». Мы сделали по-друтому - просто напечатали в «Российской газете» про все его похождения, «Домик для кунака» статья называлась. Уж не помню, писалось ли там про его дочь. Дочка-то в шайке воров состояла. Люди богатые приезжали в ресторан, шубы оставляли в машине. Машины вскрывали, шубы забирали. А хранилось все на даче Филатова.

Сам же Филатов выстроил себе особнячок, где один забор только стоил порядка 300-400 тысяч долларов... Дальше - мы сняли 14 чиновников у Черномырдина, в том числе его управделами: у того на счетах было обнаружено 30 с лишним миллионов долларов. Говорю: «Виктор Степа-ныч, извини - неприлично». Мы сняли Шохина Александра Николаевича (на тот момент - зампред правительства). Человек брал по 10 миллионов баксов за свою подпись в нефтяных договорах... Причем никого не подключали - ни прокурора, ни милицию. Некогда мне было следствие вести. Просто показывал человеку данные - «Ну что, паренек, будем дальше разговаривать, или сам заявление напишешь?» Все писали сами...

- К Ельцину у Коржакова с годами отношение изменилось?

Есть выражение «двуликий Янус». А он не двуликий был - девятиликий. Образца 85-го года -это один Ельцин, 87-го - другой, 89-го - третий, 90-го -четвертый, 91-го - пятый, 93-го - шестой, 95-го - седьмой, 96-го - восьмой. И когда уже просил прощения у народа -девятый. Я не видел его позже, когда внуки рассказывали, какой он хороший дедушка. Не знаю, может, и хороший - он отоспался, в Китае у него все лишнее отсосали, печень подлечили...

- Какой из этих девяти Ельциных для вас самый близкий?

Наверное, самый первый. Когда он был независимым человеком, когда хотел перевернуть все вверх дном. И начал хорошо - поснимал почти всех первых секретарей райкомов. Но им на смену пришли такие же, потому что система такой была. Как Змей Горыныч, знаете? Голову отрубаешь - новая вырастает. Они его сожрали просто. И от этого он обессилел.

В 87-м, когда Ельцин был побитый всеми, убитый, он мог и застрелиться, и утопиться, и все, что хочешь. Мне его просто жалко стало - видел, что человек страдает, ну и помогал, как мог. Постоянно Борис Николаевич ездил ко мне в Простоквашино (так в шутку Коржаков называет деревню Молоково в Орехово-Зуевском районе, где у него есть загородный дом. - Авт.), там отдушина у него была: в лес его водил, на охоту. И Ельцин просто очеловечился у меня. Стал есть домашнюю пищу, Наина котлеты пекла. Простые магазинные принесет, еще раз их перекрутит, добавит воды - получаются такие большие, сочные...

А в 1989 голу, когда мы шли и думали: неужели действительно Россию сделаем демократической, вот тогда, конечно, Ельцин был самым лучшим. Потому что дальше пошло ухудшение. С Хасбулатовым то взасос целуется, то вдруг начинает с ним цапаться. Руцкой - другое дело, уже на первом банкете Борис Николаевич понял, кто такой Руцкой, и как ошибся в нем страшно. Но это уже был другой Ельцин, метущийся. Власть он взял, а что с ней делать, толком и не знал. И здесь, конечно, ему было крайне трудно. Если бы не мы, силовики (Коржаков, Барсуков, Сосковец), - он просто застрелился бы, не выдержал.

- В чем Ельцин больше всего сомневался?

Он бесился, конечно, что в экономике - дуб дубом. Перед тем как начать работать с Гайдаром, с ним занимались Павел Медведев и Игорь Нит, ныне покойный, -два замечательных экономиста. Ликбез с ним проводили, каждый день по два-три часа сидели и объясняли элементарные вещи. Но человеку было уже за 60 - сложно воспринимать науку. Он то к Грише Явлинскому склонялся, то к Силаеву (первый глава российского правительства. -Ред.). А когда Бурбулис привел Гайдара, которого свои-то не все понимали, и тот начал про макроэкономику «моросить», - Ельцин решил, что все, хватит кого-то ждать, надоело... Еще был человек замечательный - Лев Евгеньевич Суханов, помощник президента. Душевнейший просто: играл на гитаре, прекрасные песни дворовые пел. Когда Ельцину совсем тяжко было, мы втроем собирались, выпивали, пели песни. И это была такая отдушина для него!..

- Ельцин часто вам открывался по жизни?

Чем больше у него было сил, тем меньше он общался с семьей. Когда же слабел, заболевал, - такое давление там на него шло! Наина сейчас говорит: какой замечательный муж... Когда болел, был замечательный. А когда находился в здравии, и она его доставала, - мог так рявкнуть, что хоть святых выноси. Все разбегались! А мог и в глаз дать... Когда же в хорошем настроении приходил, он так вставал у двери, потягивался: «Как я уста-а-ал». И семья бегом к нему: галстук, рубашку, - все с него стягивали, в одних трусах оставался. Укутается в свой халат ситцевый, который в свое время из Японии привез, тапки наденет, плюхнется в кресло: «Уста-а-ал... Ну что, Александр Васильевич, поезжайте». - «Завтра во сколько?» -«Ну, завтра к восьми».

А открываться - не открывался. .. Мне что, про женщин что ли рассказывать? Когда он наехал на Скуратова, я сказал журналистам: «Передайте Борису Николаевичу: если он еще раз рот разинет на Генпрокурора, тогда уж и я молчать не стану. Чья бы корова мычала, только не его». Так что не надо про женщин...

- Коржаков был предан Ельцину как человеку?

Конечно. Это все знают. Я и сейчас предан. Только я им был предан...

- Что испытали, когда Татьяна Юмашева и другие обвинили вас в предательстве?

А что мне с ней, судиться? Еще осенью 93-го от них такого наслушался! Когда я штурмовал Белый дом, Ельцин поехал к себе на дачу. И Таня с Наиной Иосифовной вдруг наехали на охрану: «Где Коржаков?! Сейчас толпа нас сметет: мы здесь на даче сидим одни, трясемся. А он там спрятался за каменной стеной в Кремле, такой негодяй - бросил Бориса Николаевича, бросил нас!..." И когда по телевизору увидели, как я вывожу Хасбулатова с Руцким, они осеклись, стыдно стало. Сейчас, наверное, забыли. А вобще, должны быть только благодарны. За то, что ни одной грязной семейной тайны не раскрыл...

Беседовал Дмитрий Тульчинский 6126

В издательстве «Эксмо» вышла новая книга Александра КОРЖАКОВА «Бесы 2.0. А цари-то ненастоящие». EG.RU публикует отрывок из воспоминаний экс-начальника службы безопасности Бориса Ельцина.

Юмашева называли «Прыщавым обмылком»?

Каждый месяц только Рома Абрамович приносил Тане Дьяченко в чемоданчике - «дипломате» сотни тысяч долларов прямо в Кремль. А все, что попадает в Кремль, проходит через «телевизор» - рамку на входе. И было прекрасно видно, что пачки в чемоданчике - из стодолларовых купюр. По его размеру несложно было прикинуть, что каждый транш Абрамовича составлял примерно 400 - 500 тысяч долларов. Хотя я не исключаю, что деньги где-то еще передавались и вне Кремля, а эти шли на мелкие расходы.

Официальных браков у Татьяны было три. Неофициальных, конечно, больше, если считать «временных попутчиков» Анатолия Чубайса, Шамиля Тарпищева и других, а также Михаила Лесина, ставшего миллионером благодаря вхождению в «семью», через постель в апартаментах «Президент-отеля», а потом внаглую - через квартиру №10 президентского дома на Осенней улице. Используя Таню, Лесин мог провести любой нужный ему указ Президента России.

Дьяченко, по сути, сделала из президента марионетку. Его изолировали от окружающего мира, все новости которого он узнавал только через дочь и Чубайса, которые уже мало чего стеснялись. Например, чуть ли не в открытую проводили время в апартаментах первой леди, госпожи Наины, в первом корпусе Кремля.

Обслуживали парочку (чай, кофе) горничные, которые недоумевали: у них что - квартир и дач нет? Да и опасались девушки: ведь Наина Иосифовна, если заметит следы, решит, что это они, горничные, на ее кровати кувыркались.

Но замуж в третий раз Татьяна Дьяченко вышла не за Анатолия Чубайса, а за Валентина Юмашева. Молодого супруга она ценила как бизнес-партнера, но за полноценного мужчину, судя по всему, не считала.

Сотрудники Службы безопасности президента никогда всерьез Юмашева не воспринимали. Офицеры дали ему прозвище «Прыщавый обмылок» - надо сказать, весьма точное. Я это понял, когда с него однажды в бане упало полотенце, которым Валя всегда при водных процедурах старательно прикрывался. «Обмылок», на самом деле…

Юмашев фанатично любил колбасные изделия и копчености. Водку вообще не пил, только красное вино и коньяк, но закуски уничтожал много.

В Кремле горничные вымуштрованные: принесут главе Администрации президента Юмашеву к обеду или к чаю мясных изделий тарелку - спустя десять минут она уже пустая. Несут следующую. Вообще еда в Администрации президента не задерживалась: Сергей Филатов, будучи ее главой, всю оставшуюся закуску домой уносил, а Юмашев, не отходя от кресла, съедал. Врачи мне сказали, что у него развилась так называемая мясная подагра. Весь в прыщах был поэтому - буженину с карбонатом в таких количествах редкий организм без последствий выдержит.

Шохин брал по $10 млн. за подпись?

Когда Павел Бородин возглавил Управление делами президента, перетащил в Москву немало своих знакомых из Якутии - например, заместителем Генерального прокурора РФ стал Василий Колмогоров. Практически заново Бородин отстроил баню в поселке Архангельское и каждую субботу там устраивал «день якутской бани» - его земляки, ставшие москвичами, съезжались попариться. Но было одно обязательное условие: игра в карты на деньги по-крупному. Он мне сам рассказывал о том, что у него была задача выигрывать каждую субботу в бане не менее 50 тысяч долларов - чтобы имелись наличные на карманные расходы, ибо все другие деньги лежали на счетах, прибавляя в процентах. Бородину каждую субботу везло именно на 50 тысяч долларов и больше. Думаю, это была такая завуалированная форма «благодарности» от земляков-якутов, которых он сделал жителями столицы, при должностях.

Кстати, если у Касьянова было прозвище «Миша - два процента», то того же Шохина можно было звать «Саша - десять миллионов»: именно столько он спокойно просил (в валюте, естественно) у бизнеса за свою подпись на документах. Это оперативным путем было добыто, а не следственным, уголовных дел никто не открывал.

Наина довела свекровь до смерти?

Охрана дала первой мадам прозвище «Тортилла» за ее вечно сонные, полузакрытые «Наинины глазки».

Деньгами в их семье распоряжалась только она. Зарплату партийного руководителя помощники приносили Наине. Нельзя не отметить, конечно, и ее положительные черты: она всегда заботилась о своих дочерях, о муже, они были ухожены. Но забота о своих родных не распространялась на родню мужа.

Мать Ельцина, очень хорошая скромная женщина Клавдия Васильевна, всегда жила с младшим братом Бориса Николаевича. Но когда ее начала мучить сердечная недостаточность, старший сын принял решение поселить ее у себя в Барвихе. Но поскольку бытовыми вопросами там ведала Наина, в огромной даче площадью 2500 квадратных метров для пожилой больной женщины не нашлось места возле сына и его жены. Мать поселили на отшибе, в комнатке рядом с помещениями для парикмахерши, напротив дежурки - а это значит постоянный шум, звонки, сигнализация, доклады, курилка…

Два раза в жизни я видел последствия гнева ЕБН на жену. Дважды он со всей дури ей вмазал так, что она ходила в темных очках, стараясь не попадаться на глаза охране и горничным. Думаю, левой рукой с тремя пальцами бил. Если бы правой - у нее голова бы отлетела.

И, думаю, он ее убил бы, если бы узнал, что это она, по сути дела, довела его престарелую мать до могилы.

Ельцину сообщили: Клавдия Васильевна умерла. Он приехал в Барвиху совершенно подавленный, горе испытывал неподдельное и большое, это было видно.

Я шел по коридору, в доме началась суета, скорбные хлопоты. Навстречу - сестра-хозяйка, попросила меня отойти в сторону, долго мялась, потом шепотом сказала:

Александр Васильевич, я не смогу промолчать - меня потом совесть замучит. Это из-за Наины у старушки приступ случился такой, что сердце не выдержало. Она устроила ей скандал. Орала на весь дом, выговаривала за какие-то свердловские истории. Вот бабушка и отдала Богу душу…

Гарант случайно нагадил в штаны?

Вспоминаю одну из поездок Ельцина в северокавказскую республику, какую - не важно. Совещание с участием местного директорского бомонда было назначено на 10 часов утра. Ну поскольку это - Кавказ, а приехал к ним ЕБН, вкусы которого по части меню на завтрак уже были известны, то прямо с утра подали спиртное. Высокий гость опохмелился, хотя и в меру - выступать же нужно было.

Поскольку мы его уже изучили, то по озабоченному сопению поняли - думает ЕБН: «А где здесь туалет?» Которого при комнате президиума вообще не оказалось: с этим на Кавказе всегда нелегко было, почему-то без почтения там к естественным нуждам относятся.

Выхожу, обращаюсь к офицеру охраны и выясняю, что туалет имеется один на весь этаж, и в конце коридора. По краю ковровой дорожки, вдоль подоконников выстроились нафары (в переводе с восточного - человек, лицо). Это тоже незыблемая южная традиция: будь хоть начальник цеха или знатный бригадир колхоза, при нем обязательно должен быть «человек» - портфель носить, пальто подать и прочее. Ельцин и я позади просквозили мимо них, как вдоль строя. Нафары подобострастно кланялись и заинтригованно глядели вслед…

ЕБН, заходя в туалет:

Сколько до заседания?

Семь минут.

Ладно, успею…

Заскочил в сортир и - «завис».

Когда мое терпение иссякло - уже минут пять как должно идти совещание, - я заглянул в туалет. Наблюдаю такую картину: кабины без дверей, унитазов нет, в полу - дырки, как в армейской казарме. Из крайней кабинки торчит голова охраняемого лица - ладно, спасибо, что живой. Захожу еще через пять минут. Ельцин стоит у зеркала, щедро наливает в ладонь «шипр» и шлепает себя по щекам, мурлыча любимую «Калинку», что свидетельствовало о полном удовлетворении жизнью. Одеколон атмосферу в помещении, так сказать, улучшил, но, как ни странно, не очень сильно…

Говорю докладчику №1: все, время, давайте поторопимся, люди ждут. ЕБН, кстати, очень не любил опаздывать. Он согласно кивнул головой и бодрой походкой направился к залу. По коридору за ним моментально распространился шлейф далеко не одеколонного аромата. Впрочем, не побоюсь этого слова, невыносимой вони. Нафары, все так же стоящие вдоль стен, начали переглядываться, принюхиваться. Я оглянулся и, мягко говоря, обалдел: ЕБН этого не замечал, но на ковровую дорожку за ним после каждого шага шлепалось нечто, оставляя следы, какие обычно оставляет бредущий с пастбища теленок, плотно объевшийся лугового клевера…

Я был в шоке - за мою карьеру подобное происходило впервые. Нафары церемонно кланялись, я старался загородить ЕБН от их взглядов, да куда там…

В комнате для президиума нас встретил старший адъютант Кузнецов. Я прошептал ему на ухо: «Толя, катастрофа, ЕБН … в штаны!» За то, что Анатолий сделал, ему надо было бы дать орден за заслуги перед страной. В комнате стоял стол человек на пятнадцать, накрытый для президиума: выпить-закусить в ходе работы над резолюцией. Толя моментально сгреб со стола все накрахмаленные салфетки, несколько бутылок с нарзаном, отвел ЕБН в сторону и… ну, короче, осуществил все необходимые манипуляции по приведению оплота демократии в относительный порядок.

Ребята из выездной охраны бегом принесли из машины свежий костюм, сорочку, галстук. Местная обслуга свернула в коридоре пострадавшую ковровую дорожку. В комнату несколько раз пытался заглянуть глава республики, тоже с подозрением принюхивающийся, - адъютанты держали дверь, не пуская его. Ошалевшего от всего этого и, кажется, так ничего и не понявшего ЕБН под гром оваций втолкнули в зал. Он что-то долго говорил с трибуны про реформы и воспитание человека будущего, но получилось, на мой взгляд, не очень убедительно для присутствующих. Особенно для первых рядов. Слушатели вертели головами, пытаясь по лицу соседа понять, чувствуют ли они то же самое. Они стали подозревать, что источник ароматов стоит на трибуне, но опасались себе в этом признаться.

Президент разорвал платье и наставил засосов?

Сестра-хозяйка Маша носила кофе-чай Ельцину, суп в тарелку наливала и котлеты подкладывала. Пока однажды не грянула буря…

В тот вечер Ельцин сказал, что останется на даче ночевать, предупредил по телефону об этом Наину, попросил принести в кабинет ужин и в его ожидании разминался коньячком. Я спускался по центральной лестнице, собираясь выезжать в Москву, и с кем-то говорил по спутниковому на ходу. И вдруг мне навстречу из примыкавшего коридора буквально вылетает Маша. Я даже аппарат выронил от неожиданности. Всегда безукоризненно выглаженное платье порвано, шея и открытые плечи - в засосах, предплечья исцарапаны. Маша, рыдая в голос, пыталась обрывками платья прикрыть голое тело, а я, моментально сообразив, что именно там случилось, бормотал банальности, потому что за годы моей службы такая ситуация приключилась впервые.

Ну, подожди, Маша! Что для тебя сделать, чтобы это между нами осталось? Ты только скажи…

Сам «насильник» уже храпел на весь коридор.

Кроме Маши, в команде была еще одна официантка Даша. Она носила погоны, служила в 9-м Управлении, прапорщик. После ухода Маши я прикрепил ее к Ельцину. Она не такая симпатичная была. Я понадеялся, что уж эту-то Ельцину не придет в голову прижучить в темном углу. Свежо предание…

Проходит полгода, и я испытываю ощущение дежавю: точно такая же картина - вечер, коридор и женщина в порванном платье с засосами на шее… С той только разницей, что рыданий не было - не на ту напал. Я прапорщицу успокаиваю, но особо и не требуется.

Скандал закатывать - пустое дело, служба.

Впрочем, Ельцину все же удалось вывести Дашу из себя. Она однажды не выдержала и мне пожаловалась:

Товарищ генерал, что мне делать: Борис Николаевич в туалете упорно подтирается не бумагой, а полотенцами для лица с гербом России, вышитым золотом. Их стирают в общей машине, негигиенично. Да и дорогие они, а я - материально ответственная...

Ну, поскольку в русских сказках все случается трижды, была и третья серия этой эпопеи.

Появилась женщина, проработавшая потом с Ельциным многие годы. Ну, назовем ее просто - Спичрайтерша.

Поднимаюсь в приемную. И вдруг дверь распахивается, и из кабинета появляется Спичрайтерша: глаза на конус, кофточка до пупка расстегнута, бюстгальтер непонятно на чем держится - одна сиська голая болтается, помада по лицу размазана. Тот же сценарий случился: «А не выпить ли нам по рюмашечке, ну иди ко мне, я - президент…» До дела у него вряд ли доходило, не тот случай. Но засосы повсюду - фирменный стиль. Как говорится, не съем, так понадкусываю.

Как бы то ни было, пару хлебных должностей, будучи почти 10 лет при теле Ельцина, эта женщина заработала. Руководила впоследствии центром общественных связей федерального ведомства - генеральская должность, работала вице-президентом одного из банков.